Легенда о волшебной белой ночи
Бытует в Петербурге с давних пор:
Коль в эту ночь прислушиваться очень,
Услышать можно статуй разговор.
Когда замолкли Невского клаксоны,
Когда затихли шум и суета,
Подслушал я, что говорили кони,
Что на углах Аничкова моста.
Один заржал, протяжно и тревожно:
«Я за свободу бьюсь не первый век,
Да только это дело безнадёжно,
Всегда одолевает человек…»
Второй ответил: «Бей его копытом,
Порви узду и вскинься на дыбы!
Пусть упадёт он с черепом пробитым,
Докажем им, что кони – не рабы!»
Промолвил третий: «Вздор и небылицы!
И ты неправ, и ты, мой друг, неправ.
Куда умнее было бы смириться,
Переборов свой непокорный нрав.
Есть плюсы у кормёжки и ухода,
Долой звериной гордости огонь.
Да и какая может быть свобода,
Когда, в конце концов, ты просто конь?
Мне, например, уютнее в попоне…»
Ну а четвёртый просто промолчал.
Так меж собой беседовали кони,
Которых Клодт лепил и отливал.
Хотя он был художник беззаботный,
И без ниспровергательных идей,
Но, как Крылов, задумал про животных,
А получилось, вроде, про людей.