Тане Акимовой!
Как плачет осень журавлиным стоном,
И режет сердце гибельность мечты.
Забиты уши похоронным звоном.
Уйти б в гудрон зрачка небесным фоном,
Плыть тенью птичьей. Отмерять версты
Неспешную болотистую жадность,
Наращивая мышцы тёплый ком.
О, эта радость! О, какая радость
Телесной боли - в каждом махе сладость.
И капли влаги в клюве – облак:ом.
Гуцульской флейтой плачет птичий голос
Полощет горло шум тоски берёз,
Звенит струною паутинный волос,
Шуршит пергою овдовевший колос,
Последним всхлипом исчезает плёс.
И камышины ног, и нетерпенье
Лопаток, и стрела летящих губ,
И хохолок волос, и шевеленье
Крыла. И в лёгких ледяное жженье –
Придонный воздух несъедобен, груб.
Возьмите! - в журавлиное пространство,
Где каждый плач до боли мне знаком.
Меня бродяжку, что слагает стансы,
Благословляет терпкий ветер странствий,
Чьё горло рвёт курлыкающий ком.