(Часть вторая дилогии «ДИТЯ ОГНЯ»)
31.
Однажды над моей планетой,
Давно уж сбросив скорость света,
Замедлив ход, пронёсся диск,
Завис, преодолевши риск…
Пилоты знали, что рискуют:
На эту звёздочку ночную
Полсотни лет тому назад
Уже отправился отряд,
Оставил точку приземленья,
Но, видно, потерпел крушенье;
И вот теперь второй заход…
Звезда была не самой крупной,
Но желтоглазой, неприступной,
Вблизи — планет круговорот…
С одной из них, и тоже мелкой,
И найден был сигнал разведкой
На крупном острове, в горах…
Та незнакомая планета
Была сиреневого цвета,
Вся в красноватых облаках…
Спустились ниже… Оказалось,
Что в тучах пламя отражалось:
И там вулкан, и тут вулкан,
А между ними гладь морская,
Она от края и до края…
— Здесь вся планета — океан! —
Сказал пилот седобородый…
— Но если здесь одни лишь воды,
То наш товарищ — он на дне?!
— Да, нет, постой… С другого бока
Я вижу сушу, но немного…
Сигнал с земли, сдаётся мне!
Ход вновь замедлили, спустились…
В густом тумане очутились…
Потом вулканов череда…
Суровых снежных гор вершины,
Меж ними тёмные долины,
За ними синяя вода…
— Сигнал устойчивый и ясный…
— Что ни скажи, прибор прекрасный!
Держись на этот звук…
Вот, наконец, сама долина…
Скала и лес, и та машина,
Где ждёт их мёртвый друг.
32.
Пилоты знали, чем рискуют,
Поскольку звёздочку ночную
Последний раз увидел тот,
Кто здесь сажал свой космолёт…
Свою вторую половину
Он тоже брал в свою машину
И рисковать не стал бы с нею...
— Предположить пока не смею,
Но, видит Бог, не их вина…
Иль агрегат был неисправный?..
— Кто знает? Случай этот давний;
Но горевала вся страна!
Они спустились ещё ниже…
— Смешно, но я как будто вижу
Живыми их — и без труда;
Такое в космосе бывает:
Пространство время замедляет,
И люди молодеют, да!
— Пусть Бог услышит твои мысли!
…Они над кораблём зависли,
Упавшим здесь давным-давно,
Включили тонкие приборы,
И убедились очень скоро,
Что командир на месте, но
Супруги не было в кабине!
…Прибор мог видеть ключ в пустыне,
Сухой песок на дне реки,
Но не увидел он блондинку:
Ни косточку, ни волосинку,
Ни ноготка с её руки!..
… Они на землю опустились
И очень скоро убедились,
Что двигатель пробит… «ядром».
Анализ сделали спектральный
И угадали эту тайну:
— Пилот виновен только в том,
Что он летел вблизи вулкана,
А здесь их встретишь постоянно
И бьют иные — как шрапнель!
— Факт попадания ничтожен:
Один на миллион! И всё же:
Слепой бросок — ударил в цель!
33.
Упавший диск полупрозрачный
Как мавзолей безвестный мрачный
В глухом лесу один стоял.
Кабина цельною казалась,
Внутри лишь запылилась малость,
Пилот как будто спал…
В своём скафандре серебристом,
Густых волос в платке пушистом,
С кудрявой бородой,
С лицом усохшим, словно глина,
Он статуэткою старинной
Казался дорогой.
— Полвека здесь, за пультом сидя!
— Его отсюда, снизу, видя,
Подумаешь, что Бог! —
Сказал приезжий, усмехаясь.
— И мне подумалось вдруг, каюсь,
Что этот мир не плох,
Но диковат… Сюда бы племя!..
— Придёт, придёт такое время!
Всевышний осветит
Пока бесплодную равнину
И в плодоносную долину
Её Он превратит!
Они шутили и смеялись,
К своей машине направлялись,
Чтоб друга помянуть…
Беспечные не знали гости,
Что злые камни, стрелы, кости
В них целят, чтоб метнуть!
34.
В тот жаркий летний день всё племя,
Закончив тучной жатвы время,
Сошлось у Храма, чтоб почтить
Владыку щедрыми дарами,
Чтоб буйной пляской и кострами
Хвалу Ему провозгласить.
Но в ту минуту гром ли грянул
Иль светлый день нежданно канул,
Иль рассердилось солнце вдруг —
Нависла с неба тьма густая,
Пошла кругами, приближая
За кругом круг,
за кругом круг…
И дикари упали наземь;
Не мог осилить слабый разум
Второго Божества!
Сдадут тут поневоле нервы:
Был новый диск похож на первый,
Как двух дубов листва.
И вышли в шкурах серебристых,
Переливавшихся, лучистых
На свет бородачи,
Они на голову их выше;
Здоровьем молодецким дышат
Пришельцы-силачи…
Дикарь сродни лесному зверю:
Он затаился меж деревьев —
Не слышен и незрим…
Пришельцы долго совещались,
Потом в обратный путь собрались,
Казался лес пустым…
Вдруг с рёвом, с криком налетели,
Свалили с ног, убить хотели,
Но женский голос спас:
— Назад! — скомандовал он властно,
А прибывших спросил пристрастно:
— Что нужно вам от нас?
Пилот наречий знал немало,
И мимика им помогала,
С грехом ли пополам,
Но сослужил язык услугу:
— Сюда мы прилетели к другу.
Отдайте его нам!
И слов, и жестов ей хватило…
— Для вас он друг? — вожак спросила, —
Для нас же — Божество!
К тому же, вот какое дело,
Их было двое. Прилетела
Сюда жена Его!
— И где она?!
— Её могила
В вулкане... Никакая сила
Назад её не возвратит,
А потому, прошу покорно,
В своём гробу нерукотворном
Навеки здесь лежит…
А Он её любил, конечно,
И не хотел бы, безутешный,
Покинуть навсегда.
Они у нас сложили веки
И пусть останутся на веки!
— А нам то что тогда? —
Вскричал второй, когда напарник
Всё перевёл… — Да эти парни —
Всего лишь дикари!
Подумай: нам ли их бояться?!..
— Нет, милый, надо разобраться…
На даму посмотри:
Она светла, голубоглаза,
Помыть её — узнаешь стразу
Черты родной страны!
— Ты думаешь?
— Не знаю, право,
Но благородство, жесты, нравы —
Его, его черты!
И оба низко поклонились
Дитя того, к кому стремились…
— Не радуйся, мой друг.
Теперь и вовсе плохо дело:
Владеть имеет право телом
Дитя или супруг.
Жену не спросишь, ну, а дочка
Уже сказала: «Нет — и точка!»...
— О, как взревёт Конгресс,
Когда мы прилетим пустыми!
Оправдываться, спорить с ними —
Не тот, простите, вес…
— Да, издеваться будут долго:
В такую даль слетать без толка —
Позор для корабля!
— Эх, увезти бы тайно, ночью,
Но здесь сегодня, между прочим,
Вся «свита короля»! —
И указал на дикарей,
Стоявших возле кораблей.
35.
За горы солнце опустилось,
Всё племя местное явилось
И разожгло костры,
И загудел могучий бубен,
Крик дикарей был зол и чуден,
Блестели топоры,
Плясали воины… Их крики
Ночные заглушали рыки
Встревоженных зверей,
Летели искры к звёздам, к небу,
Огонь случайным нынче не был:
То люди разожгли его!
— Их звать людьми — не слишком рано?..
— Не гром, ни красный зев вулкана —
Тот яркий скромный огонёк,
Который не себе — Владыке,
Его к ним милости великой —
Сам человек извлёк!
36.
У очага, такое дело,
Дитя Огня всю ночь сидела
И думу думала она.
Ей жалко было иноземцев,
Поскольку чуяла всем сердцем,
Что Родина у них — одна!
Но ведь и эта — не чужая?!..
Пещера каждая — родная
Для девочки была.
Земля вулканов подарила
Ей радость детства, приютила
Её детей (им несть числа!).
От этих дум и сердце бьётся
И голова всё ниже гнётся:
Какая же из этих двух
Дороже ей земля родная?
Какое племя или стая
Сильней ласкает слух?!.
В тяжёлых мыслях у костра
Вожак сидела до утра,
И лишь потом, когда светало,
К пришельцам побрела устало.
37.
Они, увидев, рассердились:
— Ведь мы за ним сюда явились!,
Проделав к вам огромный путь,
Чтобы на Родину вернуть
Героя — Вашего отца!
У нас он главного венца
За подвиг будет удостоен;
Он Путешественник, он Воин!..
— Горжусь, что чтите вы его —
Отца родного моего!
Венок сплетёте для Героя?..
И это радует, не скрою,
Но здесь он сам, к своим ногам
Вознёс себе великий храм!
Здесь мы сплели ему Долину,
Корабль поставив в середину;
Здесь правнуки Героя чтут
И кости мамонта несут
К его ногам!
В ином краю
Не будет, я вам говорю,
Такого…
— Да, попались в сети!
Смеяться будут даже дети:
«Летали долго, но в пыли
Планету вовсе не нашли»?!!
— Недавно тоже стал я дед…
Такой позор на склоне лет!
Вздохнула Дочь Отца Долины:
— Сегодня у меня седины…
Но золотая голова,
Как яркой осени листва,
Была ещё совсем недавно…
Уж дочери мои исправно
Вершат делами трёх племён…
Я всё могу на них оставить,
А старшей накажу я править
Делами прочих жён!
И оглядела, выгнув спину,
Она священную долину
И дальше, за неё…
— Втроём когда-то начинали,
А нынче вот какими стали!
Здесь что ни племя, то моё!
Учила дочерей недаром:
Они верны заветам старым,
Но поощряют тех,
Кто что-то новое затеял,
Кто этой выдумкой своею
Принёс добро для всех!..
Теперь надёжно наше Племя.
Моё пришло, пожалуй, время:
Теперь и без меня
Пойдут они своей дорогой.
Склонять к себе наш мир жестокий
Детей уж научила я…
Да, решено: я еду с вами!
Пора мне зрячими глазами
Увидеть мир отцов,
Увидеть грот, где жили деды,
Узнать отцовские победы —
Хотя бы с ваших слов.
И вас никто уж не обидит:
Ваш род воистину увидит
Пусть не Героя — дочь его!
Зато я расскажу, живая,
Как мы Его здесь почитаем…
Порадуются за него?
— О, да! — вскричал старик с восторгом. —
Я рад: покончили мы с торгом
Разумным словом мудреца.
— Похожи вы, мадам, и внешне,
Но видим, зная его прежде:
Умом вы — вся в отца!!!
38.
Грозы рассерженные звуки
К ним доносились в час разлуки,
И сотня дикарей
Под проливным дождём глядела
Как птица синяя взлетела
В сиянье фонарей,
Как совершила круг прощальный
И улетела в мир свой дальний…
Не с этого ли дня
Им небо сделалось роднее:
Оно, конечно, не посмеет
Забрать навек Дитя Огня!
Возможно ль спорить с дикарями?..
Порой незнание, меж нами,
Надёжней, чем закон.
А звёзды близкими казались,
В горах они вот-вот касались
Вершин со всех сторон.
Днём дикари не раз видали,
Как где-то там орлы летали,
А если так, и Дух небес
Мог прилететь с вершин средь ночи…
Так или нет, но, между прочим,
Не с неба ли явился бес?!
39.
— О чём, писатель, эта книжка? —
Девчонка спросит и мальчишка…
— О том, как на заре
Земля познала первый разум.
Всё было медленно, не сразу…
Туманно на дворе…
Мы пронесёмся в сказке этой
Над нашей маленькой планетой
Сквозь миллионы лет,
Потом ещё десятки тысяч…
Мы сквозь века сумеем высечь
Тот солнечный рассвет,
Когда, неведомо откуда,
На свет явилось это чудо:
Тот скромный огонёк,
Что вспыхнул в голове ребёнка…
Всё было медленно и тонко,
Но разгореться смог!
Так добывали прежде пламя:
Дикарь прилежно тёр руками
Две силы — ветвь и трут,
И появлялся дым, а следом
Огонь — он ярок и неведом —
Дар Господа за труд!
Вот так рождалось всё когда-то:
И первый опыт небогатый,
И первый кремниевый нож,
Одежда первая, посуда,
Домашний скот (большое чудо!)
И бусы первые и брошь…
Рождалось то, что нам привычно,
Сегодня скучно и обычно,
Но на Земле в тот день и час
Случалось это
в первый раз!
Когда и где? Не это важно.
Сквозь толщу лет прошёл отважно
Наш предок — древний человек
Такую долгую дорогу,
Так рос, шагая понемногу,
Что Древний век — великий век!
Я спрессовал его, как в сказке,
Сгустил, быть может, в чём-то краски,
Но в целом не соврал.
Прошли божественные сутки,
Где миллионы лет — минутки,
И Еву
Бог
создал!
40.
………………………………..
Когда Земля во тьме скитаний,
В семье небесных мирозданий
Летела дымкой голубой,
Её не смели не заметить,
Не удивиться, не приметить…
Она напомнила собой
Невинную, в расцвете лет,
Девицу, вышедшую в свет:
Всё величаво, всё на месте.
Земля, подобная невесте,
Ждала лишь принца своего,
Ещё не ведая его.
Но как-то в ясную погоду
Промчался диск по небосводу:
То с яркозвёздной синевы
Явился луч иной планеты…
И вот, влекомая ракетой,
Умчалась ввысь Дитя Огня!
На дом родной, его любя,
Она глядит, не отрываясь,
Иллюминатора касаясь
Заворожённою рукой…
Внизу — в лучах зимы и лета,
В лучах заката и рассвета,
В лучах бездонной синевы
И там, где гор сияют рвы,
И там, где плещут океаны,
И там, где светятся вулканы —
Её великая Земля
Предстала пред своим Дитя!
И слёзы горькие катились:
«Ужели мы навек простились
С тобою, лучшая из всех?»…
Но голоса пилотов — тех,
Кто взял её в полёт с собою,
Пересекались с тишиною
И героиню отвлекли:
— Увы, уходим от Земли!
…С её орбитой распрощался
И вдаль бескрайнюю помчался
Большой космический фрегат.
И капитан сказал сурово:
— Знай: мироздания основа —
Звезда! Её лучей наряд
Всё освещает, а планеты
Её дыханием согреты…
Вот — жёлтая звезда. То ваша!
Она не лучше и не краше,
Чем все другие, но она —
Вас греет и, огнём полна,
Свой жар приносит всей планете,
В её лучах резвятся дети,
Растут деревья и кусты,
Плодятся зерна и цветы,
И тот огонь, что вас в пещере
Холодною зимою греет,
Он тоже — жёлтый жар звезды!
— А ночью? Дивной красоты
По небу ходит мамонт синий…
— Планета хладная, как иней:
Луной зовёте вы её…
Она несёт Земле своё:
Ночную летнюю прохладу,
Великолепную усладу
Влюблённым…
Всё, что Бог создал,
Во благо! — так старик сказал
Седобородый, умилённый,
Перекрестился на иконы
И продолжал:
— Я очень рад,
Что ты, Дитя, так любопытна!
Твой мозг не развит, это видно.
Увы, твои отец и мать
Тебе могли бы столько дать!..
Учёные и острословы,
Познавшие наук основы,
Весь космос из конца в конец
Они промчались, наконец!
О, как смогли бы свою дочь
Они и воспитать, и холить,
Но… В ту трагическую ночь
Они расстались поневоле
И с жизнью, и с мечтой своей —
Похожих на себя детей
Иметь и передать им вскоре
Своих великих знаний море!
…В пещере подле дикарей,
Среди подружек и друзей,
Ты, дочь мудрейших, подрастала
И всё, что позже ты познала,
Дарил твой одинокий ум!..
— Теперь, — пилот заметил рыжий, —
Вы будете к познаньям ближе:
Советниками ваших дум
Мы станем! — он кивнул на друга. —
Клянусь, что это не услуга:
Нам счастьем будет просвещать
Вас, милая! Отец и мать
Нам были б благодарны тоже…
Наш путь до дома преумножит
Число счастливых, мудрых дней,
Когда своих учителей
Вы в нас увидите, Диана.
А путь велик! Три океана
Пресечь нам с вами предстоит,
А в каждом — сотни звёзд подряд,
Планет необозримый ряд…
— Один большой метеорит
Мы оседлаем… Раза в два
При этом сбережём «дрова»…
— И это тоже мне знакомо! —
Им улыбнулась Дочь Огня. —
В пещере научилась я
Беречь огонь…
41.
Их путь до «дома»
Был долог, сложен, беспокоен,
Грозил им встречный астероид
И прочий мусор, что несли
Века в космической пыли,
Но были мудрыми приборы…
Вели неспешно разговоры
С своим земным учеником
Пилоты — тот, кто был свободен…
И мудр, и смел, и благороден
Седобородый был старик,
Он дома к лекциям привык
И говорил легко и просто…
Второй — моложе, выше ростом,
Был практиком. Бортинженер
На деле подавал пример,
Как обращаться с тем и этим —
Предметом, свойством, веществом,
И очень скоро нипочём
Диане стало всё на свете!
Её врождённый светлый разум
Ещё в пещере, хоть не сразу,
Всё доводил своим путём —
Ведь никого умней кругом…
И вдруг — какая это радость! —
Два мудреца явились разом,
В теорию открыли дверь
И в практику! Ни страх, ни зверь
Её теперь не одолели б!
Дитя Огня порой в неделю
То постигало, то поймёт,
На что иному нужен год.
К тому же вновь бурлила кровь:
В ней снова — вспыхнула любовь!
42.
Могучий, рослый, рыжеватый
Всегда в полёте, неженатый
Бортинженер махнул рукой
На то, что вечно холостой…
Но вот, как из небытия,
Явилась вдруг Дитя Огня!
Хозяйка племени, дикарка
Была решительна и ярка:
Всё племя, как отряд солдат,
Её команду, даже взгляд
Беспрекословно выполняло,
Хотя ничем не выделяла
Вожак себя среди других:
Обычная на теле шкура,
Трудами взбитая фигура,
Копна волос полуседых…
Но вот глаза — они сияли
Особым блеском! Излучали
Такую бездну синевы,
Весенней луговой листвы,
На мир глядели так влюбленно,
Пытливо, нежно, восхищённо,
Что смог понять бы и пророк:
Её глазами смотрит Бог!
Потом, когда она решилась
Покинуть Землю, вдаль пустилась,
Вся атмосфера корабля
Меняла облик пассажира:
Там свой отсек — своя «квартира»,
А в ней и душ, и зеркала…
Увы, не ведала Диана
В быту пещерном ни стакана,
Ни гребня, мыла, порошка…
Но женская натура ярка:
Прошла неделя, и дикарка
Теперь уже совсем не та!
Уже и кудри ярче вьются,
Глаза лукавые смеются,
И зубы — жемчуга во рту!
Уже давно она не в шкуре —
Костюм пилота по фигуре
Ей нынче до того к лицу,
Что инженер наш неженатый,
Угрюмый, рослый, рыжеватый,
Заметил, что внутри
Иначе стало сердце биться…
— Не знаю, что могло случиться,
Но пульс повышенный в груди! —
Сказал однажды командиру,
Когда Дитя в свою «квартиру»,
Ушла, оставивши друзей…
Белобородый улыбнулся:
— Похоже, твой инстинкт проснулся:
Пора, пора иметь детей!
— Какие дети?!.. Внуков впору!
Они смеялись, ну а скоро
Бортинженер уже никак
Не мог и шагу без Дианы
И… сделал первый шаг!
И вот ещё прошли недели…
В далёком космосе летели:
Большой метеорит,
На нём — корабль полупрозрачный,
Сегодня — зал для новобрачных!
Им старец говорит:
— Такую свадьбу на планете
Не справишь… Поздравляю, дети!
В космической глуши,
Где на парсеки нет в округе
Ни жизни рядом, ни друзей, подруги,
Кругом одни лишь мы,
И вдруг — любовь!
Храните свято
Эту волшебницу, ребята,
И — счастья дай вам Бог!
43.
Они летели… Годы тоже…
И становился всё моложе
Межзвёздный экипаж!
Случилось то, что объясняли
Загадкой межпланетной дали:
Чем дольше длится твой вояж,
Из клеток унося усталость,
Тем дальше… отступает старость!
Непостижимый феномен
Наука объясняла тем,
Что в клетках организма
Срабатывал «антинаркоз»:
Чем больше «путеводных доз»,
Тем меньше шансов заболеть…
(Порой арктический медведь,
Проделавший заплыв в сто вёрст,
Моложе кажется, чем тот,
Кто спал в своей пещере)…
Пилоты, веря и не веря,
Лечиться стали «на лету»:
Покрывши звёздную черту,
Подобную парсеку,
Излечивались от того,
С чем прежде было нелегко
Бороться человеку!
И наша троица уже
Иная, чем на рубежа
Взлетала, Землю покидая:
И муж не тот, жена не та,
И командира борода
Бела, по-прежнему седа,
Но тоже — молодая!
И вот однажды, в феврале
Случилось то, что на Земле
Бывало многократно:
Диана снова родила!
И вновь девицею была
Дитя её…
— Понятно! —
Сказал хозяин корабля,
Не отрываясь от руля: —
В ваш век матриархата
Ты призвана рожать девчат!..
— То первая… Потом — ребят! —
Смеялся муж крылато.
Как в воду он глядел, похоже:
Вторым был парень, третий тоже…
Так, завершая свой полёт,
Разросся вдвое звездолёт!
— С Земли троих забрали, —
Шутил весёлый командир, —
Но плодовит наш звёздный мир:
Ещё троих — создали!
44.
И вот, всё ярче и чудесней,
Как луч рассветный или песня,
По курсу — новая звезда…
— То наше Солнце! То она! —
Сказал старик седобородый. —
В мои студенческие годы
Я первый раз слетал вокруг
Светила нашего… В то время
Мы были все — младое племя:
Курсанты звёздных кораблей!
Сегодня все мы капитаны,
Планеты новые и страны
Открыли для страны своей!
Не раз из странствий возвращались,
И каждый раз сердца сжимались,
Когда встречались с ней! —
Он указал на круг багряный —
Могучий, «солнечный», румяный…
— А ваш отсюда виден дом? —
Спросила трепетно Диана.
— Не «ваш», а наш!.. Твоим отцом
И матерью любимый с детства…
Вот он: тот круг, что по соседству, —
И командир ей указал
На отдалённую планету —
Большую, светлую…
(При этом
Совсем не ту, что глаз искал!)…
Дитя в душе хранила вечно
Всё то, что в памяти беспечной
Осталось в горький час,
Когда корабль взмыл над Землёю…
И реки с синею водою,
И горы — всё в последний раз
Запечатлелось в ней так ярко,
Так ослепительно и жарко,
Что до сих пор хранит
Её душа — и те вулканы,
И голубые океаны,
И всей родной планеты вид!
Теперь, взирая на другую,
«Родительскую», но чужую,
Вдруг поняла Дитя Огня,
Что прилетела сюда… зря!
Пусть хороши места и люди,
Уютно здесь и детям будет,
Но не своё здесь, не своё!
И для себя Дитя решила,
Что в ту минуту поспешила,
Когда умчалась прочь с Земли!
Её уютная пещера,
Её народ, долина, вера —
Они опять к себе влекли!!!
45.
…С кометой разошлись пути,
И взмыл корабль, подался выше,
А та, на чьей просторной «крыше»
Он отдыхал десяток лет,
Умчалась вдаль своим маршрутом…
Не сразу, не стремглав, не круто
Они пошли на дальний свет
Своей планеты, в «порт приписки»…
Прошли и этот путь не близкий,
И вот он — дом родной!
За кругом круг они снижались,
И с каждым кругом приближались
Туманной чередой
Вздымавшиеся в небо скалы,
Меж ними яркие провалы,
Пещер могучих рой…
Дитя Огня не раз слыхала,
Но вот воочью увидала,
Как выглядят сады,
Дворцы, бульвары и дороги,
Где линии прямы и строги,
Где ослепительны пруды
И ярко-синие озёра,
И странные большие горы,
К которым руку приложил
Народ, который в скалах жил.
Да, нелегко было поверить
Диане, выросшей в пещере —
Великой, дикой, в недрах скал,
Что мудрый человек создал
Подобное!
Мелькали горы,
А в них тончайшие узоры
Дворцов и башен, и домов,
И площадей, и городов —
Вся эта дивная планета
Была жилищами одета —
От синих рек до облаков!
Диане показалось странным,
Что среди гор — больших, желанных,
Ни в море, ни в одной из стран —
Нигде не видела… вулкан!
На север и на юг глядела —
Ничто в округе не горело!
Вот полюс снежный, вот экватор —
Нет, не дымит нигде здесь кратер!
И, молодой планеты слава,
С горы не устремлялась лава,
Сжигая на своём пути
Всё, что огонь сумел найти:
И лес, и дол!.. А где-то вскоре
Кровавый спрут вливался в море,
Шипел от ярости — и жар,
Мгновенно превратившись в пар,
Скрывал бой пламени с водою!..
«Без этого, как ни смотри,
Планета, хладная внутри,
Глядится… неживою» —
Диана мыслит про себя…
Давно не той была Дитя,
Как в самый первый час полёта!
Заботой двух учителей,
Великих в мудрости своей,
Сейчас сама могла бы что-то
Кому угодно рассказать…
Но, оглядев свою «промать»,
Как назвала в душе планету,
Диана вспомнила при этом
«Строение небесных тел»
И поняла она с досадой,
Что Родина отцов… стара,
Коль не парит над ней с утра
Ни одного вулкана…
«Стара, как я!» —
Вздохнула тут Диана.
46.
Зато, как рой небесных птиц,
Над всей планетой вверх и вниз
И плавными кругами
Космические корабли
Летали, взмывши от «Земли»,
И снова исчезали,
Порой сближались, и тогда
В иллюминатор без труда
Пилот был виден встречный…
Улыбки и отмашки рук,
Встречающих почётный круг…
— Приём нам обеспечен! —
Сказал с улыбкой командир. —
Ну что, друзья? Прекрасен мир,
Но в дом родной стремимся…
Прошу держаться, детвора:
Садимся, голуби, пора!..
Бортинженер: садимся!
И вот — последний путь домой:
К планете утренней, родной
Фрегат наш устремился
И, тормоза включив свои,
Вошёл он в плотные слои…
Их ждали! В высоченных скалах
Уж делегация встречала,
Потом спустились с алых гор
На бело-розовый простор…
Всё было празднично и просто:
Встречавшие большого роста
Им улыбались, как родным!
И рады были тем двоим,
Которых не было сто лет,
Но самый дорогой букет
Вручили Дочери Героев
И Внукам — с нею были трое,
А на Земле (благая весть)
И вовсе их не перечесть!
— Восславим мы своих друзей:
Героев, внуков, дочерей!
Добро пожаловать, мадам,
В Дом Ваших предков!
Значит — к нам!
47.
Планета радостно гудела:
Из дальней дали прилетела
Пещерный житель, Дочь Огня!
Их всех встречали как героев,
Они прославились, все трое…
(И даже дети, но потом
Их в светлый поместили дом,
Где стали обучать наукам
И прочим, здесь полезным, штукам),
А нашу троицу с утра
Взмывало судно со двора
И уносило к новым далям:
Их ждали в рощах и в горах,
В селениях и в городах
И слушали, рукоплескали…
Так продолжался целый год!
Потом спокойней стал народ,
На новое переключился…
Седой старик опять пустился
В межзвёздный рейс… Бортинженер
Ему потребовался новый,
А прежний, к космосу готовый,
Пилотом стал, ему в пример…
Дитя Огня, и муж, и дети
Как прежде, лучшие на свете,
А рядом — славный космодром!
Её супруг отнюдь не нищий,
У них в горах своё жилище —
Богатый пригородный дом…
Но обижается Диана:
— Я в этом доме и стакана
Не в праве за собой убрать!
Зачем мне Бог дал ум и силу?..
В полёте я вас всех кормила,
А нынче что?!..
— Запомни, мать,
Что ты теперь уж не в пещере!
У нас не надо жарить зверя
И на морозе, на заре
Поддерживать огонь в костре,
Не надо шкуры шить иглою,
Не надо рисковать собою,
Чтобы овечку защитить,
Которую грозит убить
Свирепый хищник… В нашем мире,
В уютной ласковой квартире
Есть всё, что нужно: и очаг,
Который раздувать не надо,
И уголок большого сада,
В который не залезет враг,
И нашим детям здесь привольно,
Тепло и сытно… Ты довольна?
— Вполне, — ответила жена
И отвернулась, и без сна
Прошлась по дорогой квартире…
Ей было скучно в этом мире!
48.
Так в мягком кресле и в постели
Неспешно дни её летели…
Взрослели дети, но и тут
Необязателен был труд:
Повсюду умные приборы
Им заменяли разговоры,
Само общение с детьми:
Порою нянька «не живая»
Была милей, чем мать родная:
Тянулись чаще к ней они!
Прошло ещё четыре года
И безграничная свобода
От всевозможного труда
Дитя Огня осточертела!
— Не в силах больше! Дай мне дело
Иль отвези меня туда,
Где взял!.. Хочу в свою Долину,
Где мой Отец! Его Машину
Там внуки чтут, как мавзолей!
Там полон мир моих друзей:
Орлов, парящих в поднебесье,
Могучих мамонтов в полесье,
Свирепых барсов в снежных льдах,
Акул в безжалостных морях!
Зверьё моё рычит, кусает
И может разорвать меня,
Но здесь, где нет и воробья,
О, как её мне не хватает! —
Той жизни: дикой, боевой,
Свирепой, хищной, но — живой!
Муж усмехнулся:
— Не учла ты,
Что прежний наш полёт крылатый
Прибавил нам немало лет,
И даже командир, наш Дед
Стал и румяней, и моложе,
Ты, мать, помолодела тоже!..
Но на Земле твоей родной
Шёл распорядок лет иной:
Твои и правнуки, и внуки
Давно состарились, учти
И даже (Бог их всех прости!)
Уже представились в разлуке
С любимой бабушкой своей…
А сколько долгих лет и дней
Займёт обратная дорога?!..
Да, твоего отца как Бога
Чтут на Земле, я видел сам,
Но ты, прости меня, родная,
Вернёшься к правнукам… чужая!
А в вашем мире (он таков!)
Увы, не любят чужаков.
И, вместо дорогой пещеры,
Ты будешь ночевать одна
Среди «друзей своих»…
…Она
Вздохнула:
— Муж мой (но не первый),
Задумал низложить меня,
Но дети, матушку любя,
Его связали и хотели
Прикончить… Их глаза блестели
Свирепой жаждой дикарей!
А я… Я отпустила мужа.
Ушёл он в ночь — с копьём к тому же…
Но рано утром у дверей
Нашли обглоданные кости…
— Вот видишь?!
И, вздохнув без злости,
Она ответила:
— Ты прав!
Но как мне трудно в этом мире —
В кругу друзей, в саду, в квартире —
Повсюду ощущать ваш нрав:
Людей свободных и беспечных,
Всесильных и почти что вечных!..
Я до сих пор не поняла,
Как в прошлое глядеть, не каясь?
Как можно жить, не опасаясь,
За день грядущий?!..
Я была
Так часто на краю равнины,
Где справа — холод зимней льдины
А слева — голод и враги,
Что не могу поверить в счастье,
Будто всемирного ненастья
На все века лишились вы?!..
О, да, слова моей Дианы,
Подчас похожие на раны,
Звучали горько… А вокруг
Так много смеха, тёплых рук,
Так долго нежилась планета
В лучах спокойствия и света,
Так согревал родимый дом,
Что — не хотелось о плохом!
49.
Здесь были… «ветреные» люди.
Не то, что ветер в голове,
Но вдруг, предвидя всё, что будет,
Они вещали добрым людям
Всегда недоброе в судьбе.
Над ними отчасти смеялись,
Отговорить порой пытались,
Но чаще этакий пророк
На островах вершил свой срок:
Досыта ел, купался в море
И — возвращался к людям вскоре…
Но чаще, злобны и упрямы,
Они предсказывали драмы
Одну трагичнее другой
И предлагали путь при этом:
Искать похожие планеты,
На них порядок строить свой:
Свои дома, свои пещеры,
Своих Богов, свои манеры
Или, напротив, прежний строй
Беречь, не жертвуя собой.
Их звали «ант» — переселенцы.
— На той планете, средь своих,
Вы сами будете в чужих,
Непонятые иноземцы! —
Им говорили с холодком. —
Как можно? Свой покинуть дом,
Такой уютный и богатый,
Свою родню, свой Альма-матер!,
Чтоб перебраться в дальний край,
Где всё чужое, даже рай!
Где всё не наше: и размеры,
И полюса, и атмосферы
И звёзды — с нашей ли сравнить?
А дикари… Как с ними жить?!
Но «перебежчики» упрямы:
— Из звёздных недр, сквозь океаны
Явилась к нам Дитя Огня?!
Она родная нам по вере,
Хоть рождена в глухой пещере,
Среди обычных дикарей,
В краю непуганых зверей,
Но — выжила! И уверяет,
Что с юных лет — хозяйка стаи!
— Вождь племени!
— Прошу простить,
Но суть одна: коль можно жить
И выжить в этой обстановке,
Ходить, как говорят, «по бровке»,
Да в одиночестве (!), то нам —
Отнюдь, пардон, не дикарям,
В сообществе себе подобных
Кто запретит занять в горах
Или в таинственных лесах —
Одну из их пещер свободных?..
— Давно мы предлагали это:
Лишь расселение планеты
Позволит сохранить её
И всё наследие своё! —
Воскликнул рослый, моложавый,
Из тех, кто гордостью державы
Мог стать, но воины, увы,
Планете мирной не нужны,
Но средь своих, за верность слогу,
Он почитался юным Богом!
50.
Дитя Огня в те разговоры
Не посвящали… И не скоро
Она узнала бы о них…
Но как-то раз к исходу лета
Чужая, странная комета
Была замечена вдали…
Перепроверили расчёты…
И вот уж лучшие пилоты
Ведут навстречу корабли.
Невероятное случилось!
Уж как она там появилась,
Понять нельзя было никак…
— Из самых тёмных недр Вселенной,
Всегда загадочно-надменной,
Идёт к нам беспощадный враг! —
По всей Планете раздавалось.
И в самом деле оказалась
Комета чёрной, как базальт.
Врага фрегаты окружили…
Края кометы ровны были
И липки, как асфальт…
Огромная, как кит средь сельди,
Она плыла навстречу смерти,
И трудно было угадать,
Чья смерть окажется первичной?
С задачей этой непривычной
Столкнулись в первый раз.
— Нет, не сгореть ей в атмосфере! —
Гадали, веря и не веря, —
Была бы как алмаз,
А так… Сгорит, сгорит Планета!
— О, как сейчас нужна ракета,
Чтоб на подходе сбить!
…Мужи учёные вздыхали:
Уж много лет, как приказали
Ракеты «долго жить».
Веками было всё спокойно,
Веками не гремели войны,
И как то раз, сложив
Оружие в один контейнер,
В один большой межзвёздный сейнер,
Его отправили туда,
Где без забот и без труда,
Сгорит наследие войны…
Теперь жалели…
— До весны
Мы не успеем сделать новой…
— Увы, зима будет суровой!
— Последней, если уж на то…
Делилась жизнь теперь на «до»
И «после» дьявольской кометы!
Любая весть большой планеты
Рассматривалась как залог
Того, что может сделать Бог
В её спасении… Но часто
В них было горькое «напрасно»…
— Пилоты разочаровались:
С орбиты сбить её пытались,
Но, величава и сильна,
На дюйм не сдвинулась она!
И в страхе замерла планета:
— Так вот какой он — конец света!
…Молились и считали дни,
Когда представятся они
Пред Господом… В одно мгновенье…
Порой, не выдержав мученья,
Бросались вниз… Коль всё одно,
Не лучше ли… самим на дно?!
51.
В такие дни, когда беда
Грозит встревоженной Планете,
Её обиженные дети
Активны, злы, как никогда!
Их звали «Ант» — «переселенцы»,
«Изменники» и «иноземцы»…
Теперь, в преддверии грозы,
Они, напротив, так сильны,
Что вышли, наконец, из тени!
— Мы были правы, нет сомнений:
Иные звёзды — наш причал,
Планеты — новый пьедестал,
Поднявшись вместе на который,
Мы обретём, пока суровый,
Но позже наш родимый Дом:
Нас правнуки схоронят в нём!
Дитя Огня перекрестилась:
Так вот кому она молилась,
Когда мечтала под конец
Увидеть Землю!
«Мать, Отец,
Долина милая, пещера,
И мой народ, и наша вера,
Все горы, реки и моря —
Всё это — Родина моя!»
Счастливый случай — он бывает,
Когда судьба предполагает,
А разум
где-то в глубине
Уже отдался той судьбе,
Её всем сердцем возлюбя!
Так было и с Дитя Огня:
Она, услышав «иноземцев»,
Узнавши план переселенцев,
Рвалась (но тайно) в гости к ним…
И огонёк Судьбы проснулся,
Счастливый случай подвернулся:
Её свели с Антло —
Живым
Их «Богом»!
В загородном доме,
В лесу, где никого нет кроме,
Она увидела Его.
В жилище мрачном, полутёмном,
Скупой свечою озарённом,
Сидел на камне… вождь её!!!
…Тот самый! Облачённый в шкуры,
С могучей властностью фигуры,
С лицом весёлым, как всегда…
— Вы испугались?
— Ерунда.
Вы вдруг напомнили мне детство…
Всё это глупое кокетство:
И камень словно пьедестал,
И шкуры…
— Я уже устал
Всем объяснять, что в мире новом —
Пещерном, мрачном и суровом —
Нам жить немало предстоит
И потому — весь этот вид.
Наш глаз привыкнуть к ним обязан:
К свечам и шкурам… Глаз и разум!..
А, впрочем, вам — Дитя Огня! —
Я объясняю это зря?..
Диана усмехнулась тоже:
— Отнюдь…Но как же вы похожи
На первую мою «любовь»!
Он был Вожак… Щека и бровь —
От кабана осталась метка…
Вожак бывал весёлым редко,
Скорее злобным, как медведь,
Но, если справа посмотреть, —
Всегда был… с рваною улыбкой.
— Он, видно, ею вас привлёк?..
Простите, не приму я в толк
Ваш смех: он над моей ошибкой?
— Привлёк?.. Ну что вы!..
Как-то в ночь
Он взял меня, ещё девчонку,
Я отбивалась ручкой тонкой,
Взывала к племени, но зря:
Свирепы нравы дикаря!
— А дальше?
— Мы бежали прочь —
Три юных неразлучных друга,
А племя… Погубил в ту ночь
Вулкан его — и всю округу!
52.
Стемнело…
В звёздном серебре
Горела ясная поляна…
Что было?
Поздно или рано?..
Века какие на дворе?..
Ответа не было и нет,
Лишь занимавшийся рассвет,
Проникший на лежанку «Бога»,
Смог усыпить его немного,
Но Дочь Огня и в ранний час
Лежала, не сомкнувши глаз…
Что с нею стало?..
Что случилось?..
Какое чудо совершилось,
Что незнакомец молодой
Вдруг всем — и сердцем, и душой —
Проник в стареющую душу
И сердца сонный ритм нарушил,
И вновь Диану сделал той —
Опять невинной, молодой,
Которая была когда-то:
В ту ночь, когда Вожак проклятый
В ней разбудил земную плоть?!
Огонь, её защитник верный,
Пещеру сжёг, как лоно скверны,
Но — «Девять лун тому спустя
Я родила Вождю дитя! —
Вздохнув, припомнила Диана. —
О, как была она упряма,
Как своевольна, дочь Его!
И нелюбимого, но всё же,
Давно почившего, но тоже —
И вызывавшего в ней страх,
И… донимавшего во снах,
Того, в ком мощь была и сила, —
Неужто я его любила?! —
Давно умершего отца
Моей дочурки?… Два лица!
Одно свирепое и злое,
Другое детское, родное,
Но даже брови хмурит дочь —
Как милый батюшка, точь-в-точь!
Она его взяла манеру
Сердито озирать пещеру,
Всё видеть, если что не так,
Ворчаньем подавая знак…
А, повзрослев, дралась с парнями,
Охотилась бесстрашно с нами…
Когда ж семью делила я,
Как делят ульи пчеломатки,
Не сомневалась: дочь Вождя
Не подведёт! Его ухватки!»
……………………………..
«Так что же? — думала она,
В одной постели с «Богом» лёжа. —
Неужто давняя весна
Меня расслабила?.. Похоже,
Ни миг забылась я, и Вождь —
Тот самый (даже с сердце дрожь!)
Меня, «девицу», взял вторично?!..
Нет, это даже неприлично,
Кому расскажешь, засмеют…
Но сам секрет — он в чём же тут?»
Вставало солнце, и Диана,
Вгляделась в автора обмана…
Он был прекрасен, спору нет!
Огромный юноша тех лет,
Когда одна мужская сила
Внутри себя уже взрастило
Вторую!
Женщина была,
Ему нужна, чтоб понесла
Во чреве плод его волшебный...
«Да, женщину хотел ты, бедный!
Был звёздный вечер, полумрак
Я подвернулась... Ты, чудак,
То наваждение ночное
Приняв за что-нибудь иное,
Подумал, милый, что влюблён…
А это был всего лишь сон!»
И, чтобы не разрушить сказку,
Чтоб сохранить ночную маску,
Диана молча собралась,
Взяла такси и — унеслась!
53.
Чем ближе Чёрная комета,
Тем малолюднее планета:
И каждый день, и каждый час
Фрегаты в космос улетают,
Прощаются и — пропадают
В великой гуще звёздных трасс.
Давно ли, так или иначе,
Облюбовали, словно дачи,
Пилоты каждый свой маршрут,
Свою планету во Вселенной,
И в час свой необыкновенный
Решили приземлиться тут.
И веря в чудо и не веря,
На корабле или в пещере,
Решили время скоротать,
Покуда Чёрная комета
И яркозвёздная планета
Не разберутся меж собой…
А бой великий, смертный бой
Меж ними развернётся вскоре!
Учёные, себе на горе,
Сумели точно просчитать,
Что вес кометы много больше,
И тучи пепла будут дольше
Планету плотно заслонять
От золотых лучей рассвета…
Морозна, ветрена, без лета
На много тяжких лет вперёд —
Она замёрзнет — и умрёт!
— Увы, с учёными не спорят!
Летим туда, где плещет море,
Где голубые облака,
А с синих гор течёт река
С водой прозрачной и холодной,
Где звери люты и голодны,
А стадо правнуков твоих
С утра охотится на них! —
Сказал супруг.
Она смеялась:
— Лишь десять лет — такую малость! —
Пришлось доказывать тебе,
Что не перечат той судьбе,
Которую предначертали
Нам Боги…
Как вскипает кровь!
Неужто мы увидим вновь
Родную Землю?!..
— В эти дали
Не все готовы полететь:
Поближе выбирают твердь
Родные дети…Мне сказали,
Что на чужые корабли
Они решительно взошли!
О, как не просто жить на свете!
Её «космические» дети —
Те, что явились по пути
От той планеты и до этой,
Здесь были сыты и одеты,
Всем трём уж больше двадцати,
А это значит, что их воле
Родители не вправе боле
Чинить препятствия… Увы!
— Что ж… Полетим вдвоём, родная! —
Сказал и муж её, вздыхая. —
Твои отец и мать, заметь,
Вот также вызвались лететь:
Вдвоём!..
Мы где-нибудь в полёте…
— Ах, перестань! Вы здесь живёте
По триста или больше лет,
А на Земле такого нет,
И я уж дряхлая старуха! —
Она промолвила…
Но в ухо
Донёсся шёпот… Это «Бог»
Слова любви шептал так ярко
И обнимал её так жарко,
Касаясь нежно милых ног,
Что вспыхнул на щеках румянец…
А в это время «иностранец» —
«Бог иноземцев», сам Антло,
Проснувшийся, как рассвело,
И не увидевший Диану,
Искал (хоть не пристало сану),
Свою полночную любовь!
В груди красавца молодого
Кипела и бурлила снова
Всепобеждающая кровь!
54.
Ушёл корабль, ведомый мужем.
Бортинженер уж им не нужен:
За время, что летели «вспять»,
Дитя Огня поднаторела
И нынче выполняла смело
Роль инженера… (Но сказать
По совести, приборы были
Так безупречны, что свершили
И прежний долгий рейс домой,
И вновь не допускали сбой…
А всё же, даже в мудрый век,
Считался главным — Человек!)
Все улетевшие с тревогой
Сигналов ждали: там ведь много
Осталось на Планете — тех,
Кто или веровал в успех,
Или, подобно капитану,
Чьё судно получило рану
И отправляется на дно,
Сжимает руль, судьбе назло!
55.
А вот и «Чёрная комета»…
В лучах прощального рассвета
Всё ближе виден страшный диск!
Его пугались, но смотрели…
Подчас, прикованный к постели
Смертельно раненый боец
Так смотрит на прибор, в котором
Последний пульс его… «Уж скоро!..
Ещё минута — и конец!?»
Так наблюдала вся Планета
На то, как адская комета
Летит к ней в полной тишине!
Кто верил в Бога, тот молился,
Кто нет, — безумно веселился,
Топил отчаянье в вине!..
И только юноша безродный —
Не чином, духом благородный,
Художник не большой пока,
Всё ночь сидел возле холста…
То для других была Комета
Армагеддоном, концом света,
Её, как только ночь встаёт,
Бранили и наоборот:
Молились на неё, вражину,
Как будто нож вонзали в спину
Своим друзьям в военный год…
Художник, взгляд направив строгий,
Без содроганий и тревоги
Её… влюблено рисовал
В полночном небе в звёздной куще…
И с каждой ночью ближе, гуще
Темнел пред ним её овал!
Поверить в это было трудно,
Непостижимо, безрассудно,
Но ждал художник каждый раз
С любовью(!) тот вечерний час,
Когда покажется Комета!
В нём было что-то от поэта,
Который красоту искал
В предметах неодушевлённых…
(А, впрочем, миллион влюблённых
И синей ночью, и во сне
Ведь молятся земной Луне!
И видят в ней, в планете стылой,
Песчаной, мрачной, неживой,
Свет отражающей не свой, —
Черты лица своей любимой!)
Так наш художник в час свиданий
В полночной роще мирозданий
Не просто видел чёрный диск,
Но целый мир! В изгибах чёрных
Как будто отражались зёрна
Иных явлений и планет…
Художник видел, видел цвет
Иной, чем просто чёрно-звёздный,
Не только мрачный и морозный,
Но тот, которых в мире нет!
Он ему снился каждый день:
Была Комета как сирень,
Что распускается весною —
Всё ярче, краше!..
«Что со мною?! —
Порою мастер восклицал. —
Она — убийца! Очень скоро
Она накроет весь наш город,
Как милый бриг — девятый вал!
Её я должен ненавидеть...
И город не хочу обидеть…»…
Но только вечер наступал,
Как он палитру доставал
И до рассвета кистью чёрной
Он выводил её узорный,
Её волшебный лик.
Как царственна была фигура!
Обнажена её натура,
Её предсмертный миг!
И вот, когда в землетрясенье
Не оставалось и сомненья,
Когда нависла, словно рок,
Комета страшная, живая,
Когда и птиц небесных стая
От страха пряталась в песок, —
Вдруг что-то там переменилось,
Её движенье изменилось,
И в сотне тысяч вёрст всего(!)
Она прошла мимо планеты…
Ещё неделя — нет кометы!
Лишь хвост виднеется её.
Те дни описывать не буду.
Никто не мог поверить в чудо!
Все ликовали! Спасена
Планета — лучшая на свете!
Не плачет мать, резвятся дети,
Вновь улыбается жена!
А в центре выжившей столицы
Народ разбуженный толпится,
Не в силах оторвать свой взор:
На чёрном полотне — «Комета»…
В сиянье звёздное одета,
Ужасна, как топор,
Но приглядись к холсту без лени
И ты увидишь куст сирени,
Закрытый чёрным, как вуаль…
А в стороне художник юный
Стоял, объятый трудной думой,
Глядел куда-то вдаль…
56.
А наша пара в даль летела…
— Планета чудом уцелела! —
Воскликнул командир,
Заслышав космос, но не сразу. —
Помог ли отдалённый разум
Или загробный мир,
Но в час «последнего мгновенья»,
В миг неизбежного сближеньям
Комета отвернула вдруг
И, сделав странный полукруг,
Прошла в секундах от планеты!
— Похоже, что у той кометы
Был экипаж… Он или спал,
Или не мог исправить что-то,
Что нарушало ход полёта…
Но вот наладили штурвал
И отвернули, — улыбнулась
Дитя Огня. И к ней вернулась
Былая радость: не грозит
Любимой, в общем то, планете
Беда: ни «Чёрная комета»,
Ни боевой метеорит!
Но ей самой беда грозила:
Она… под сердцем плод носила!
«В сто лет земных — и вдруг рожать?!
А мужу?.. Что ему сказать?!» —
С сомненьем думала Диана.
Но, веря в Бога непрестанно,
Она ни разу, никогда
На плод любви не посягнула,
Ни разу искру не задула,
Которую зажгла звезда
Его любви, с Его участьем!
А дети… Главным в жизни счастьем
Считала их Дитя Огня!
— Прости, поймёшь ли ты меня? —
Диана обратилась к мужу. —
Но мне совет твой крайне нужен…
…Муж счастлив:
— Я же говорил?!..
Короче, он благословил!
И в срок, положенный природой,
В пути меж Овеном и Одой,
Родился мальчик… Вес его
Был больше всех, что до него
Рожала милая Диана:
— Клянусь, такого хулигана
Ещё не доводилось мне…
Толкался так, что больно было,
Едва-едва я доносила
Нам Богом данного сынка!
— Да, богатырь! Моя рука
Немногим разве больше будет! —
Шутил отец. — Когда мы к людям
Лет через …цать прилетим,
Не каждый муж сравнится с ним!
Но капитан слегка ошибся:
В тот день, когда он приземлился,
«Малыш» едва спустился вниз,
С большим трудом из люка вышел,
Поскольку ростом много выше
Чем папа! Этакий каприз
Могла одна себе позволить
Природа-мать: в земном раздолье
Явился чудо-богатырь
С фигурой царственно-прекрасной,
С улыбкой доброю и ясной…
— Теперь твоя — вся эта ширь,
Все эти горы и равнины
Морей и рек вокруг глубины…
Здесь океан со всех сторон! —
Сказала мать. — Секрет открою:
Когда взмывали над Землёю
Мы прошлый раз с твоим отцом,
Я оглядела милый дом:
Свою прекрасную долину…
Внизу её и половину
Не разглядишь, но с корабля —
Предстала дивная земля!
Узнай, сынок, что это — остров.
Огромный, обойти не просто
За лунный месяц… А внутри
И реки с пресною водою,
И нивы с щедрою землёю,
И горы… Только посмотри,
Какие сумрачные с виду!
Но не держи на них обиду:
Уж я-то знаю, например,
Как много здесь овец пасётся,
И сколько в той горе найдётся
Удобных для жилья пещер!
— Потом когда-нибудь, с годами, —
Сказал отец, — народы сами
Из камня возведут дома,
Дворцы, мосты и монументы…
То будут славные моменты
В делах прозревшего ума!
— Покуда хватит нашей силы,
Поможем мы тебе, мой милый,
Но ты отныне — царь и бог!
Все знания свои и опыт
Тебе мы передали, чтобы
Ты людям подарить их смог.
— Не торопись, учи не сразу,
Ищи того, в ком светлый разум —
Как огонёк свечи!
Таланты — это дар от Бога,
Расти их нежно, понемногу,
Как звездочки в ночи!
— Хотим, чтоб этот остров дикий
С годами царством красоты
И человеческой мечты
Назвал бы твой народ великий!
— Хотим, чтоб ты гордился ими.
Тебе недаром дали имя
Священное: Атлант!
— А остров царственного вида
Отныне будет — АТЛАНТИДА!
Яви же свой талант!
(42.000 строк с пробелами)
(«Пришельцы» — окончание трилогии «ДИТЯ ОГНЯ»)
(Общий объём 80.000 строк).
Об авторе.
Кузнецов Юрий Александрович (Юрий Арбеков) — сын военного моряка, мать педагог. Жила в Североморске, Мурманске, Смоленске, Балтийске, Пензе. Здесь окончил вуз, работал журналистом. Первые рассказы — о детстве и юности. Член Союза журналистов и Союза писателей России, автор 30 книг прозы, поэзии, драматургии, произведений для детворы. Лауреат литературных премий им. Лермонтова, Карпинского, журнала «Сура», Диплома Вооружённых Сил «Твои, Россия, сыновья!»…
Публикуется в журналах «Наш современник», «Сельская молодёжь», «Литературная газета», «Московский Парнас», «Алтай», «Литературный меридиан», «Дальний Восток», «Енисейский литератор» (Красноярск), «Сура» (Пенза), «Огни Кузбасса» (Кемерово), «Детектив+» (Киев), «Теегин герл» (Калмыкия), «Меценат и Мир» (Армения), «Нижний Новгород», «Континент», «Материк», «Эдита-Гользен» (Германия), «Лексикон» (США, Чикаго), «Неформат» (Россия-Канада) «Зарубежные задворки» и др.
Почтовые адреса: Россия, 440014, Пенза, Ахуны, 2-ой Дачный пер., 10 кв.1. Кузнецову-Арбекову Ю.А. Дом. тел. (841-2) 62-96-13, мобильный +909-318-1776.
E-mail arbekov@gmail.com