Нам гибель богини запомнилась,
что в ночь из такси снизошла.
В ней пела не плоть – переполненность,
не плод – первобытная подлинность
и пропасть утробного шва.
Мы знали великую молодость.
Для нас совершался
кошмар.
Она так носила плач улицы,
как носят запястьем духи.
Так первым пощёчинам учатся,
выводят цепочкой созвучия,
диктуют по строчке глухим.
Свыкаются с участью мучениц,
так пишут
незрячим
стихи.
Она была явью вне правила,
вне клавиш, раскладок, меню.
Та гибель была неоправданной,
она была жертвой внеплановой
витринам,
неону,
огню.
…то платье, объятое пламенем
мелькнуло в волнах авеню
и рухнуло с шелестом жертвенным,
и слился гул улицы в гимн,
и дробь раскалённого жемчуга,
и нам не случилось поджечь её,
и пламень в ладонях –
погиб.
И вышла обычная женщина,
несущая
оттиск
богинь.