Новая публикация в интернет-журнале Подлинник
***
Мир создан из простых частиц,
из капель и пыльцы,
корней деревьев, перьев птиц...
И надо лишь концы
связать в один простой узор,
где будем ты и я,
земной ковёр, небесный взор, -
разгадка бытия.
Мир создан из простых вещей,
из дома и реки,
из детских книг и постных щей,
тепла родной щеки.
Лови свой миг, пока не сник,
беги, пока не лень.
И по рецепту Книги книг
пеки свой каждый день.
***
Я не хочу стараться словом, –
на чём-то, родственном нулю,
неназываемом и новом,
молчать, как я тебя люблю.
На языке листвы и ветра,
певучих птах, летучих звёзд,
бездумно чувствовать и верить,
что смысл единственен и прост.
Они достались нам в наследство
и мучат памятью родства –
простые, чистые, как детство,
невыразимые слова.
Хочу не умствовать лукаво
и не закручивать хитро.
Как мысли азбучные правы,
где буки, веди да добро.
Душа – божественная дура.
Молчит, как девочка, светла...
Всё прочее – литература,
где нет ни жизни, ни тепла.
***
Любовь — не когда прожигает огнём, -
когда проживают подолгу вдвоём,
когда унимается то, что трясло,
когда понимается всё с полусло...
Любовь - когда тапочки, чай и очки,
когда близко-близко родные зрачки.
Когда не срывают одежд, не крадут -
во сне укрывают теплей от простуд.
Когда замечаешь: белеет висок,
когда оставляешь получше кусок,
когда не стенанья, не розы к ногам,
а ловишь дыханье в ночи по губам.
Любовь — когда нету ни дня, чтобы врозь,
когда прорастаешь друг в друга насквозь,
когда словно слиты в один монолит,
и больно, когда у другого болит.
***
Луны недрёманное око
следит за каждым из окон,
напоминая, что у Бога
мы все под круглым колпаком.
Души незримый соглядатай,
ты проплываешь надо мной,
напоминая круглой датой,
что всё не вечно под луной.
Чего от нас судьба хотела,
в час полнолуния сведя,
когда в одно слились два тела,
над сонным городом летя?
И, может быть, ещё не поздно
вскочить в тот поезд на бегу...
Ловлю ворованный наш воздух
и надышаться не могу.
Придёт зарёванной зарёю
иной заоблачный дизайн...
Летящий отблеск над землёю,
побудь ещё, не ускользай!
***
Когда душа и жизнь в разоре —
позволь мне, Высший Судия,
остаться где-нибудь в зазоре
небытия и бытия.
Чтоб не с самой собою в ссоре
уйти, рассеиваясь в дым,
позволь остаться мне в зазоре
между небесным и земным.
Чтоб не во мгле и не в позоре,
не в пекле боли, не в петле, -
травинкой в стихотворном соре,
в Тобою вышитом узоре
на замерзающем стекле.
***
Когда хорошо — мне грустно.
Ведь это скоро пройдёт.
Читаю с помощью Пруста
себя всю ночь напролёт.
Пока глаза не смежались -
копалась в своей золе.
Какие пласты слежались
в душевной моей земле?
Когда устаёт дорога
и жизни замедлен ход -
вгрызайся в свою утробу,
в колодец глубинных вод.
Там дремлет ночная тайна,
скрываясь за далью вех...
Невидимая реальность
невидима не для всех.
Пусть карта навеки бита
и слёзы текут из век -
но детский кусок бисквита
вернёт тебе прошлый век.
И жизнь по глоточку цедишь...
Минуту, неделю, год
в конце особенно ценишь -
ведь это скоро пройдёт.
Узнаешь, души не чая,
по-новому жизнь кроя,
как выплыть из чашки чая
в лазоревые края.
Не надо делать ни шагу -
земля сама за тебя
идёт, вынося из мрака,
как плачущее дитя,
в боярышник и шиповник,
в сиреневый шум и дым...
Как важно всё это помнить,
чтоб было навек живым.
В погоне за вечным раем, -
неужто же без следа? -
когда-то все умираем...
Но это не навсегда.
***
Незаметна стороннему глазу,
я по жизни иду налегке
за волшебно звучащею фразой,
что маячит ещё вдалеке.
Начинается новой главою
день в косую линейку дождя.
Зеленеет и дышит живое,
о своём на ветру шелестя.
Чтоб мотив тот подхватывал всякий,
напевая его при ходьбе...
А когда моя муза иссякнет,
то я буду молчать о тебе.
***
Не бояться зеркал и своих запоздалых прозрений,
отцеплять от себя якоря и чужие клише.
И уверенно «нет» говорить, не скрывая презренья,
и свободное «да» не таить в отворённой душе.
Пусть струится весна, унося, как щепу, в самотёке.
Пусть холодная осень не сводит безжалостных глаз.
Всюду жизнь, даже в самой тоскливой глухой безнадёге.
Надо лишь не мертветь, пока что-нибудь теплится в нас.
Сохранить то тепло за душой, распихать по карманам,
прислониться к единственным в мире плечам и губам,
и питаться как манной бесхитростным самообманом,
предпочтя его правде, свободе и вольным хлебам.