Это было осенью, в мерзкую погоду,
Когда тучи чёрные, скрыли небосвод.
И в туманной проседи, конь тащил подводу,
На подводе вёз он деву, прям на эшафот.
Платье было порвано, прям до не приличия,
Ножки были босые, тело - худоба.
Взглядом непокорная, в полном безразличии,
Чуть дышала бедная, но была жива.
Обвиняли девушку, в колдовстве и магии,
Обвиняли девушку, так, - за красоту.
В душах инквизиции, зрели безобразии,
Лишь никто не обвинял, её, за доброту.
Руки потирали вслух, старые священики,
И крестились на небо, говорили - сгинь.
Глядя на несчастную, старые отшельники,
Говорили ведьма - то, и ещё - Аминь.
Дева, приоткрыла взор, прошептала - Господи!
Я прошу вас милые, не винить меня.
Я простая девушка, у любого спросите,
Каждый вам ответит, что не ведьма я.
Я жила у бабушки, с дальнего селения,
Своих папы с мамою, не видала я,
Собирала травы я, разные корения,
Потом теми травами, и лечила я.
Не терзайте душу мне, отпустите родные,
Нет нечистых сил во мне, я душой чиста,
Отпустите сил уж нет, да ещё голодная,
Инквизитор завопил, что за ерунда,
Ну — ка згинь нечистая, не гляди глазищами,
Пусть сгорит во пламени, колдовство и плоть.
Коль душа пречистая, не сгорит в кострище — то,
Ну, а коль приставится, к Богу попадёт.
Привязали с криками, ко столбу корявому,
Обложили в бедную, снизу хворостом.
И зайдясь молитвами, крикнули прищавому,
Поджигай немедленно, поглядим потом.
Живо пламя пыхнуло, дева закричала,
И толпа встревожилась, загудела вдруг.
Дева, что — то вскрикнула, да и замолчала,
Умерла несчастная, после страшных мук.
Ликовали страстные, церкви той служители,
Что легко расправились, с ведьмою молодой.
Лица их ужасные, скрылись в той обители,
Что была за Ратушей, управы городской.
Август 2016 г.