И опять Его Величество Случай занес Наше Сиятельство на страничку нашего старого знакомого Фимы Жиганца (http://www.stihi.ru/avtor/fimasid). Ну, так получилось.
Тут же отметили про себя некоторые перемены в оформлении. На страничке добавилась пара-тройка справок о талантливости хозяина. Сие удостоверяется самим Дмитрием Быковым (!), а также Олегом Горшковым. Правда, фамилия последнего подавляющему большинству прохожих вообще ничего не говорит. Но это уже детали. Главное, что он про хозяина очень лестно отзывается. Вы тока послушайте:
«Вот уж где не только поэт является пресловутым инструментом языка, но и язык становится податливым инструментом поэта в своём семантическом, синтаксическом и стилистическом богатстве и многообразии, во всей своей органичности и парадоксальности.»
О как. Завернул, так завернул. Ну как такой отзыв не поместить на свою страничку. Типа – я ж вам говорил, что я живой классик, а вы мне не верили. Терь вот читайте и благоговейте.
И закрались к нам в нашу светлейшую душу сомнения. А ну как мы в первый свой неофициальный визит не разглядели этой совершенной виртуозности? Наряду с исключительной личной скромностью.
И решили мы еще че-нить почитать. Ткнули наугад в одну из "книг". Нового да свежего там оказалось с гулькин нос. Зато глаз практически сразу наткнулся на давно знакомый текст. Ладно, думаем, давай и старое перечтем.
Лилли, любовь пирата
"Не прячь любовь, моя Лилли,
Под скорлупою страусиной.
Уже трепещут корабли
И ловят ветер парусиной.
Решайся, мужняя жена!
Поверь печальному пирату:
Ты мне по-прежнему нужна -
Как птичка фотоаппарату.
Он - механизм, она - душа...
Покуда топь не засосала,
Беги! всего-то надо шаг -
И ты в объятиях корсара.
Не плачь, Лилли! Моей любви
Под рёбра не вгоняй кинжала -
И на британский флаг порви
Всё то, что здесь тебя держало.
"Тойоту", "Филипс", "Индезит",
Обеды с красною икрою
Пусть гром небесный разразит
И сверху медный таз накроет!
Но муж глотает валидол,
И скоро время сериала,
И держат дети за подол...
Прощай, Лилли. Пора к штурвалу.
Мне завтра в море уходить,
Топить корветы на рассвете
И с тихой радостью в груди
СМОТРЕТЬ, КАК УМИРАЮТ ДЕТИ."
Красиво – аж жуть! Как сказали бы французы, доза романтики - на грани смертельной (Plus romantique - tu meurs).
А если вчитаться да вдуматься? Вот тут-то и открывается «глубина смыслов», воспетая Олегом Горшковым.
Уже во первЫх строках сего письма диву даешься.
Если Лилли прячет любовь под скорлупою (отметим походя это изящное одинокое –ою) страусиной, то одно из двух: либо Лилли - страусиха, снесшая это страусиное яйцо, либо будущий страусенок, в этом самом яйце зарождающийся. По-любому выходит, что литгерой у нас не только пират, но еще и орнитолог-зоофил, по совместительству. Ну ладно, с кем не бывает. Особенно в долгих морских странствиях.
Но дальше не легче. Из следующих строк мы узнаем, что страусиха Лилли, оказывается, замужем. Предположительно, за страусом. Ибо, в отличие от литгероя, ничто в тексте не указывает на ее нетрадиционную половую ориентацию. Но пират у нас бравый, страуса не боится и смело посягает на его законную супругу.
Несколько озадачивает сравнение страусихи Лилли с "птичкой" фотоаппарата. Представляете, кто-то вас фотографирует и говорит: «Внимание! Сейчас птичка вылетит!
Вы наивно ожидаете увидеть этакую маленькую, симпатичную синичку, а тут страусиха вылетает! Такая и зашибить может.
До прочтения этого стихотворения мы и не подозревали о том, что страусихи могут плакать. Но орнитологам-зоофилам лучше знать.
Ранее Лилли уже удивила читателя тем, что хранит свою любовь в яйце. Но пиратская любовь не менее диковинна - у нее есть ребра. О как. Про другие части тела любви ничего не сказано. Как и про то, где это тело хранится.
А Лилли, оказывается, не только плакса, но и садистка, любящая вгонять под ребра кинжал. Можно предположить, что и забиванием гвоздей под ногти она тоже не брезгует.
Далее мы узнаем, что у этой продвинутой и брутальной страусихи имеется ряд предметов обихода, к которым страусы обычно отношения не имеют. Но мы с вами уже поняли, что наша страусиха необычная. И все-таки трудно представить, как это она рвет "Тойоту", например. Не пинает, не клювом долбит, а именно рвет – на восемь частей. ЧуднО.
Отметим еще два изящных –ою. Но тут они хотя бы в паре.
То ли страусиха наотрез отказалась рвать "Тойоту" и т.п., то ли страус, глотающий валидол, был зело грозен, только любовный пыл у нашего пирата как-то резко остыл.
Махнул он заскорузлой пиратской рукой на свою пернатую любовь и пошел. Один. Топить корветы. Все остальные типы судов могли смело проплывать мимо. Ибо пирата в качестве утопленников интересовали исключительно корветы. Причем только на рассвете. А на закате, к примеру, хоть армаду корветов мимо проводи, он и пальцем не пошевелит. Такой вот привередливый пират. Гурман-с.
К чему в конце автор к ранее упомянутым пернатым присобачил аллюзию на Маяковского с его эпатажным бредом про умирающих детей, мы толком не поняли. Возможно, для сравнения себя с именитым предшественником-оригиналом. Типа – я тоже могу такую же фигню зафигачить. Даешь восторги, лавры и цветы! (с)
Даем. В стихотворной (по мере сил) форме.
Лилли, любовь орнитолога-зоофила
Не прячь любовь свою, Лилли,
В яйцо, снесенное намедни.
Отдайся лучше, за рубли,
Верней, за рубль мой последний.
Какой-то страус не чета
Везде бывавшему пирату.
Ведь знают Сызрань и Чита:
Мне черт ни разу не был братом.
Я крут, брутален и ретив.
Хотя и ты не промах тоже.
А твой коронный креатив -
Кинжал в ребро и спички в рожу.
Не плачь, Лилли! Изящный клюв
Не мой горючими слезами.
Поверь, синонимы к «люблю»
Навеки нас с тобой связали.
Когда в сердцах «Тойоту» рвешь
На целых два британских флага,
Пронзает мысль: «Ядрена вошь!
Ведь тут и до греха полшага…»
И я глотаю валидол,
Бронежилет напялив споро,
И резко, с помощью гондол
Валю в туманные просторы.
Я морю верен буду впредь.
А ты, похоже, третий лишний,
Двоим мешающий смотреть,
Как мрут птенцы в жару яичниц.
*)