Слезы горю не помогут,
Понапрасну их не лей,
Предрешенное не сходит
С предначертанных путей..
Шота Руставели
Взглянул тяжелым взглядом через силу
В текст телеграммы на моем столе,
И сердце фраза страшная пронзила:
«Тогда-то маму предадим земле...»
И поспешил туда я, где в печали
Под снегом горы и луга лежат,
В село родное, где в далекой дали
Могилы предков сном извечным спят.
Бывало, летом приезжал в надежде,
Ее, проснувшись, увидать с утра,
И радовало то, что, как и прежде,
Была здорова мама и бодра.
Не мог поверить я, домой бежавший,
Что не увидеть мне ее живой,
Но наш очаг, теплом нас согревавший,
Встречал меня, потухший и пустой.
Молчал наш дом, в котором я родился,
Молчал и двор, где в детстве бегал я,
И только здесь, увы, я убедился,
Что ты скончалась, бедная моя.
И оглядев знакомую округу,
Вдруг понял с беспощадной остротой,
Что не было тебя мне ближе друга,
И я теперь остался сиротой,
И сохранится лишь в воспоминании
Взгляд милой мамы добрых синих глаз,
Не будет слов любви и сострадания,
Что ты мне говорила столько раз.
Тебя почтил я, сын твой, неумело,
И грудь сковало горечи кольцо:
Нет мамы! Лишь безжизненное тело
И мертвое прекрасное лицо...
Я оросил горячих слез потоком
Могилу ту, что холодна как сталь.
Теперь со мной лишь горе с вечным сроком
И сердца одинокого печаль.
Москва,11 декабря 1955 г.