Ее ночи бескрайнее дней,
Над холодными льдами каналов
Она курит изящный табак
На ажурные вырезы храмов.
Сладко дремлет иссиня тишь
На опущенных веках безмолвия,
Меж ресниц, чуть потупленных вниз,
И стекает… от голоса кровью
Она вяжет узорные сны
Слов, аккордов и пряностей чайных,
Оголенность озябшей души,
Прикрывая беспечностью тайно.
Каждый вечер мерцает тепло
В заоконном, ей чуждом проеме,
Принося пустоту, бытие, не спокойствие
В суетном доме.
Но однажды в тумане реки,
Отпустив груз заплечный по ветру,
Образуется вдруг человек,
Не знакомый ни ночи, ни свету.
Тихо минет он лестниц спираль,
И задержится, молча у двери:
И войдет, не погнув, не поправ,
Тонко сотканной клеточной сери.
Он укроет дрожащую плоть
Под трепещущим птичьим нарядом,
Он откроет ей высь, небосвод
И теплом отогреет отрадно,
Будет стынуть за окнами мрак,
Будут мерзнуть под небом каналы.
Но она уже вечна, светла
В гнездном облаке мирного храма.