Август 1968 года.
Посвящалось Ивану Елагину и русской эмиграции.
***
Посвящение явилось года через полтора после написания этих стихов (когда я и познакомился с поэзией выдающегося русского эмигранта Ивана Венедиктовича Елагина). А по жизни толчком к быстрому, почти автоматическому письму (ну, минут 10-12 на него ушло) послужил ввод войск Варшавского договора в Чехословакию 21 августа 1968 года и то, что многие мои сверстники начали подумывать об эмиграции. Мне и тогда эти стихи показались немножко наивными, даже фантастическими. Но, как часто бывает со стихами, они оказались менее маловерами, чем тот, кто их написал… Публично читал многажды, но при публичном чтении тогда говорил, что стихи посвящены Александру Ивановичу Герцену. Кто-то морщился, но Герцен, сами понимаете... Его ведь разбудили декабристы, а он начал революционную агитацию и разбудил разночинцев и народовольцев... Ну, и т.д. Всё по статье Ленина "Памяти Герцена". И прокатывало. Все всё понимали. Но Герцен выручал это стихотворение. И Елагин его заочно прощал. Да и меня вместе с ним.
***
Я упаду на тебя, трава,
Засмеюсь, закричу, зарыдаю.
В землю уходит моя голова,
Как бетонная острая свая,
В землю запахов, брошенных мной
Где-то в начале жизни,
В землю, что стала моей страной,
В землю крестин и тризны.
Сколько в тебе неразгаданных снов?
Сколько мольбы и стонов?
Сколько в тебе похоронено слов
Под колокольным звоном?
Всех не упомнить. Но позабыть
Бог тебе права нЕ дал
Тех, что решали: быть иль не быть,
Жить ли под этим небом?
Здесь умирали отцов отцы,
Гимны в проклятиях стыли.
Вслушайся: это кричат мертвецы.
Не были или были?
Были, но в ворохе жирных слов
Разве что угадаешь?
Не ищите ответа у ваших отцов,
Ответ – голова седая.
Не осталось более слов нагих –
Все в золотой оправе.
Не ищите ответа у толстых книг:
Книги – лишь плач о правде.
Да, застоялась наша весна,
Да, не приходит лето.
Но рвётся струна, прорывает волна
Плотины немых запретов.
Пусть напролом! Пусть невпопад!
Но с похороненных высей
Грянет на камни глухой водопад
Наших заветных мыслей,
Грянут в брешь из пород пустых
Казни, суды и стоны,
Грянет душа из пустынь своих.
Брешь не залить бетоном.
***
Каждый угол доски занимает ладья,
И черта рассекает поле.
Я сейчас подсудимый, но я и судья.
Я сегодня здоров и болен.
ЗвОнок стук топора. И слова, как дрова,
Я рублю онемевшей рукою.
Я тебе возвращаю земля права
С возвращённою мне тоскою…
© Вит. Чел. 23.8.1968.