Пусть этот стих раскроет мою грусть,
Пусть это будет смело и открыто,
Пусть я с позором проиграю битву,
Пусть не поймет никто на свете! Пусть!
Надежда лишь на узкий контингент:
На тех, кто сам себе не лицемерит;
На тех, кто мне безропотно поверит,
Как я поверил в чувств своих сегмент.
И пусть я эти строки прокляну!
Пусть через день их вовсе невзлюбить мне,
Я знаю лишь, что в столь дрожащем ритме,
Над каждой я пролил свою слезу.
Давно уж вся заполнена тетрадь,
Исписаны в страдании страницы.
Мне болью этой незачем делиться,
Но вкратце соизволю рассказать.
Всё дело в чем? - В виктимности моей.
Что есть наш мир? - дорожка беговая:
Одних он постепенно убивает,
Вторых наглядно делает сильней.
Я в мире этом будучи чужим,
Свой личный временами будоражу:
Надолго в этом мире закопавшись,
Выкапываю трупы прошлых зим.
И трупы, поднимаясь из могил,
Ведут меня в неравный бой без правил,
А я и так избит и неисправен,
И защищаться нету больше сил.
И вот они садятся мне на грудь,
Зубами догрызаясь до аорты.
Мне не узнать их - лица полустёрты
Хотя одно я знаю наизусть..
Средь мертвецов раздетых догола,
Одна - в полупрозрачном летнем платье.
Она была закопана лишь в марте,
И видимо еще не умерла.
В полосках окружающих теней,
От зноя неизбежного спасаясь,
Я замечал, что часто повторяю
Молитвы, адресованные ей.
И образ её машет мне рукой,
В глазах все те же отблески сирени,
А я готов ползти к ней на коленях,
Забыв о том, что делалось со мной.
И если повезёт мне выбрать смерть,
То в ветхой старости во сне в родной кровати,
Я предпочел бы смерть в её объятьях,
И посчитал бы смерть эту за честь.
Но участь мне - под грудой мертвецов.
Извечное душевное распятие
За то лишь, что в совсем недавнем марте,
Я гордо закопал свою любовь.