Я так завис, моя дорогая, когда вновь тебя увидел,
что не подумал поднять табличку с именем над головой, и вот
смотрю, как какой-то местный водила под локоть тебя берёт,
он очень наглый, конечно, но точно тебя не обидел бы.
Я вижу, он кричит тебе прямо в ухо "signora", "trenta",
ты ему улыбаешься и повторяешь "no", смотришь по сторонам.
Если бы ты улыбнулась чуть шире ему, я боюсь, что уехал бы,
сам уехал бы из аэропорта ко всем чертям!
Да и разве я так изменился, смешался в толпе среди Анджело и Сильвано,
приобрёл привычку махать руками на каждое своё слово,
разве я называю родными да Винчи, Пизанский собор и Ла Скала,
разве я бы посмел кричать тебе в ухо "синьора",
что меня - и узнать в толпе галдящих, машущих, белозубых
уже не является частью сценария нашей встречи?
Кто-то слева целуется жарко и сочно в губы,
кто-то справа целует женщину прямо в плечи,
собирает веснушки с кожи, счастьем светится до неприличия -
так бывает в постели ещё в состоянии ссоры,
ну а я, как дурак, в лётной гавани имени режиссёра,
и ты не можешь меня найти без именной таблички!..
А кричать не имеет смысла, тут кричащих и без меня хватает.
Я стою в отупении буйвола, воздух видимый и колышется,
я так завис, когда вновь тебя увидал, моя дорогая,
что вот даже не знаю, как до сих пор мне дышится.
Вот ещё немного, и ты кивнёшь тому наглому местному,
он подгонит машину с шашками прямо к выходу,
ты, конечно же, как в кино, займёшь диагональное место,
и тогда я, наверное, больше уже не выдохну.
Я смотрю на тебя, кофр катится, каблуки забивают гвозди
мне в ладони, картон темнеет, в глазах моих поволока.
Я смотрю на людей, таких разных - от цвета до роста, и
от того, что здесь ты, в каждом из них вижу Бога.