Мой путь в патентное агентство, в котором я тогда оформлял свои изобретения, пролегал через Киевский вокзал. Там тогда размещался большой рынок. Торговали везде, даже с рук в подземном переходе. В нём, в переходе, разложил на газете, поверх ящика, ножи для мясорубок молодой парень. И необычайно чётким, хорошо поставленным громким голосом расхваливал свой товар. Голос его был действительно уникальным, как у лучших дикторов советского телевидения. И я был свидетелем необычного разговора между этим парнем и каким-то мужчиной. Разговор был громким, и я остановился его послушать.
Мужчина настойчиво и долго приглашал парня пойти работать в дикторы на телевидение, обещая большую зарплату. Парень отказывался, говоря, что его ножи для мясорубок лучшие в мире, и он скоро на них сам разбогатеет.
Через несколько месяцев, зимой, я снова проходил мимо этого парня с уникальным голосом. Но его голос был уже совсем не тот, сказалась работа на улице, и традиционное средство уличных торговцев для согрева - водка. Его голос стал простуженным, глухим, и потерявшим какие-то особые тембры убедительности.
Я запомнил эти эпизоды потому, что меня, так же как и этого парня, в это же время, вдруг и без всякого повода с моей стороны пригласили работать туда же, в Останкино. Как то ночью зазвонил телефон, а дома в то время я бывал только ночью, и меня пригласили работать на телевидение помощником режиссера. Я, сильно удивившись, сразу же согласился устроиться.
Надо сказать, что в те годы, годы хаотических водоворотов, для молодых людей было нормой, когда неизвестно кто звонил им среди ночи и предлагал купить, продать, написать программу, разработать что ни будь. Или звонивший, причём неизвестно кто, говорил, что меня ему рекомендовали как специалиста по сигнализации (???) и предлагал с утра встретиться на вокзале, что бы поехать на подмосковный объект её прокладывать.
Что же касается телевидения, как я узнал много лет спустя, то тогда было проведено массовое увольнение практически всех творческих сотрудников, которые работали при коммунистах. И в Останкино набирали молодых ребят без прошлого. Всех, кто, чем - либо понравился кому-то неизвестному.
Но тогда, я о таких материях не размышлял.
В те несколько коротких лет нашей истории платили не за просиживание штанов на табуретке в указанные рабочие часы, а за выполненную работу. Поэтому молодёжь порхала целый день между работами, задерживаясь на каждой не больше, чем на три – четыре часа.
Так и я заезжал на телевидение три или четыре дня в неделю на несколько часов. Там мне нравилось. На телевидении можно было курить как творческому человеку и полу-начальнику прямо в видеомонтажной, сидя в гигантском кресле со специальной подушкой под голову. Половина стены, напротив меня, была заставлена цветными телевизорами, на которые для меня выводили исходные видео сюжеты. А в то время у меня дома был один чёрно белый телевизор. Моей задачей было превратить несколько часов исходного видео материала записанного техниками со спутника в двадцать – тридцать минут, в зависимости от передачи, которые шли для страны. Ну, например, приносят полную пяти часовую запись, скачек ковбоев на диких быках. А требуется сделать десятиминутный фильм, причём за два рабочих часа. На самом деле большинство быков – сонные флегматики. Их, с сидящими на них ковбоями пинками выгоняли на арену. На арене бык спал минут пять, остановившись в шаге от ворот из которых его вытолкали. А ковбой спал эти же пять минут сидя на быке, с надвинутой на глаза широкополой шляпой. Единственные движения которое производили такие пары – это движения бычьего хвоста для отгона мух, и движения руки ковбоя для того же. Но был и десяток горячих захватывающих пар. И было пара трагических насаживаний ковбоев на бычьи рога. И надо было быстро решить, показывать ли динамику пропорционально реальному временному раскладу? В этом случае надо давать на восемь с половиной минут виды совместно отмахивающихся от мух ковбоя и бычьего хвоста. И на полтары минуты бычьей динамики. Не травмируют ли зрителя в этих полутора минутах несколько секунд с кадрами ковбоя, болтающимся на рогах кровожадного быка? Или …
Но большую часть тех немногих часов, что я бывал в Останкино, я проводил в баре. В баре на телецентре можно было безопасно сидеть, и глазеть на артистов и просто красивых девушек практически ничего не заказывая, в отличие от городских бандитских баров.
Ушёл я с телевидения по нескольким причинам. Я так же как и демонстранты окружающие в те дни телецентр и кричащие «Позор!» был внутренне не согласен с политической направленностью телевидения. Я не находил общего языка с режиссёрами – детьми богатых родителей (генеральских детей, детей партийных секретарей, артистов). Но и наконец, мне поставили условие – идти учиться на режиссёра. Это мне показалось невозможным, так как я только пару лет назад окончил не лёгкую учёбу в МИФИ и был морально не готов снова её начать. За то я рвался к научным и инженерным работам. И поэтому уволился с телевиденья и пошёл работать в «Алмаз» - знаменитую на весь мир фирму, делающие лучшие ракеты ПВО (и не только).