Я уволился из Останкино, где работал помощником режиссера, и устроился работать инженером. Моя новая работа - обезлюдившая, знаменитая на весь мир фирма «Алмаз», делающая лучшие ракеты ПВО была прямой противоположностью телецентру Останкино.
Темные, не освещаемые лампами, радии экономии денег, коридоры «Алмаза» уже давно не убирались уборщицами. Ради экономии электроэнергии и отопления, оставшихся сотрудников собрали в небольшом количестве комнат. А большинство помещений стояло не освещаемыми и пустыми. Заглядывая в эти пустые комнаты, я поражался большому количеству стоявших там современных высокопроизводительных компьютеров, которые были просто омертвлены и простаивали. В то время,как сотням студентам в моем бывшем институте не на чем было учиться и работать.
Я сравнивал характеристики нашего единственного на три лаборатории МИФИ маломощного компьютера с характеристиками этих машин, и наш институтский компьютер, был в десятки, а то и в сотни, раз хуже брошенной здесь техники.
Зарплата начинающего инженера на «Алмазе» была примерно пять долларов (по тому курсу). Любимым разговором сотрудников перед обедом был разговором о том, где дешевле кормят. А после обеда каждый сообщал всем,что и по какой цене он ел.
В моей новой комнате меня поразили висящие над батареей сушащиеся использованные чайные пакетики. Я был поражен, что инженеры, на тот момент лет на двадцать, обогнавшие весь научно-технический мир, заваривают из экономии чайный пакетик, раз по пять.
Так по выработанной заварочной технологии, первые два раза пакетик заваривается в чашке кипятком, и каждый пакетик снова кладется после заварки на просушку. На третий раз объединяются два или три уже не раз завариваемых раньше пакетика вместе, и заливаются кипятком. После этого пакетики снова вешались над батарей и сушились.
Для следующей заварки, пакетики разрывались, и всё содержимое высыпалось в заварочный чайник, вместе с содержимым от других таких же слабых пакетиков. И эта заварка заваривалась раза по два, путем кипячения на электрической плитке.
Можно о развале, нищете и воровстве написать целую отдельную повесть. Не буду описывать поразительных наблюдений про разработки и технологии, упомяну лишь запомнившиеся первое посещение механического цеха. В котором мне нужно было изготовить по моему чертежу корпус, для разработанного мной электронного контроллера.
Размеры цеха метров семьдесят в длину и метров двадцать в ширину. Как только я открыл его уличную входную дверь, то обнаружил, что за ней находится слой наваленной электронной аппаратуры в полметра высотой. Эта аппаратура представляла из себя электронные внутренности, состоящие из плат, проводов – размещенных в железных стойках. Я потоптался, и стал кричать внутрь цеха, зовя кого-нибудь. Через некоторое время я понял, что надо идти внутрь и на это (аппаратуру) нужно влезть.
Идти по платам и стойкам было опасно. Они обламывались под ногами, не выдерживая моего веса. Я, боялся упасть и пораниться о железки. Весь цех был завален как свалка этим толстым слоем электронной аппаратуры. А из нее, из аппаратуры, выглядывали станки. Как зеленые холмы, выглядывающие из высокой полевой травы, подумал я, сравнив станки с холмами.
Добравшись до середины цеха, я проорал еще раз, надеясь, что мне кто ни будь, отзовётся. И побрел дальше к виднеющейся в стене двери. Я почти добрался до нее, когда дверь открылась, и из нее вышел человек, который назвался начальником цеха. Он сказал, что он единственный сотрудник в цеху, работать на станках не умеет. И разрешил покопаться в хранящейся в цеху аппаратуре, что бы подобрать прибор с нужным для меня корпусом.
Удалил меня с «Алмаза» опять же телефонный звонок. На этот раз мне предложили, как выпускнику престижного физического института, завтра с утра прийти в отдел кадров «Сибирского торгового банка».