Билли служил в пехоте,
Был молод, пьян и нелеп.
Билли солдат, медбрат, морской котик –
Форма, выправка, черный берет.
Билли каждое утро вставал на войну с собой,
Брился опасной бритвой и падал в строй.
У Билли была жена, она была ему медсестрой,
Подругой, сестрой, терпела его домострой,
Ставила в вазу окопный злой сухостой,
Пахнущий черной кожаной кобурой.
Билли не знал, что такое достигнуть дна.
Он приходил домой, дома ждала жена,
Стирала манжеты и пришивала воротнички.
А по ночам писала ему стихи.
Он злился, кричал:
"Зачем мне этот причал,
Если ты не спишь по ночам
И пытаешься не молчать?
Будь же паинькой, сделай обед,
Ты мне будешь ночь и мне будешь свет,
Но не надо этих выдуманных планет,
У меня от них гаснет свет
И включается темнота.
Мне не надо так."
Однажды в окопе ранили друга-бойца,
Смешного, юного, светлого пылкого мальца.
Билли смотрел, как в уголочке губ застряла пыльца.
Билли знал близко его отца,
Бравый вояка, не то что этот сопляк.
Билли сжимал в кармане кулак.
Однополчане знали – из Билли не выжмешь слез.
Все, что он делал, он делал всерьез,
Не разжимая губ отвечал на вопрос,
Даже когда в плену попадал на допрос.
Билли вернулся однажды немного пьян,
Увидел собранный чемодан,
Жену, сидящую на полу в обнимку с разбитой гитарой.
Пойми, говорит, мы семья – но не пара.
Я, говорит, устала молчать, не кричать,
Падать во сне на пустую кровать,
Ты пытаешь с миром моим воевать.
А я не хочу войны,
Я хочу цветов и цветные сны.
Билли понял, что он не знал жены.
Он делил с ней постель и хлеб,
Но не знал, как он был глуп и нелеп,
Когда ломал ее хрупкий мир.
Мир глядел на него из разбитой банки чернил.
Это война, Билли.
Билли, тебя убили.