И это тоже часть меня…
Над головой большой и рыжей
плыл нимб фонарного огня
безвременья, в котором слышно,
как снег валил на фонари,
на их белесую породу...
И голос был - «Не говори!»
И я не говорю. Два года.
Несказанного не прочесть
ни в Библии и ни в Коране.
Когда и где воздастся честь
тому, кто старое помянет?
Но я-то помню этот снег,
Миллениум, как незадачу,
и помяну невинных всех,
и даже тех, по ком не плачут.
Я снова с рыжей головой…
Но что там было между нами?
Там черной шапкой меховой
катилась в снег пушистый память,
на белом черное храня,
храня без всхлипов колокольных.
И это тоже часть меня.
И этой части больно.
Больно.