Менестрелю Тэм Гринхилл посвящается...
Расскажи мне, друг… Нет, лучше спой!
Не о далях заоблачных дивных,
Не о царствах, где правит покой,
И героях отважно-наивных,
Не о славе былых королей,
Не о подвигах воинов древних…
Расскажи мне о жизни своей
В переборах тревожно-напевных.
Гласом лютни и гласом души,
Все оковы и страхи откинув,
Расскажи о себе. Не спеши.
Наше время у нас не отнимут.
Столько лет ты других воспевал,
О других и смеялся, и плакал,
Что порой о себе забывал.
Для иных — чародей и оракул,
Ты своих не предвидел скорбей,
А столкнувшись — засунул подальше
Эту скорбь, чтобы петь для людей
И смеяться для них как и раньше.
Но сегодня, прошу, не стыдясь
Мне поведай о том, как под ноги
Ты бросаешь чудесную вязь —
Дар небес — в кабаках и в дороге.
Как потом, из дорожной пыли
Восставая, к тебе возвращалась
Твоя сказка. Как вместе брели,
Как она наготы не смущалась;
И как, бережно кутая в плащ,
Снова вёл ты её в поруганье…
Путь твой долог — меж весей и чащ,
В бесконечном по свету скитанье.
Путь твой звездам подобен ночным,
Корабли направляющим в море,
Чтобы после растаять как дым,
Растворившись в небесном просторе.
Путь безумцев, служащих мечте
И взамен ничего не просящих,
На одном добровольном кресте
Со святыми за Правду висящих.
Мне ли тайну твою разгадать?
Свыше я не отмечен Судьбою.
Что могу? Только душу отдать,
Грусть твою разделяя с тобою.
Не волшебник, отнюдь, и чудес
Для тебя сотворить не сумею.
Что имею? Лишь милость Небес.
И молитву от сердца имею.
Мне неведомы судьбы людей,
Я исхода войны не предвижу,
Только Промыслом Божьим родней
Стали души вдруг наши и ближе.
Знай, отныне есть долг пред тобой
У меня до скончания века —
Долг плеча в передряге любой
Нечужого тебе человека.