1983 год. Именно в этом году я впервые увидел Маслова Виталия Семеновича на областном семинаре молодых литераторов. Мне, впервые попавшему в круг молодых и маститых поэтов и прозаиков, Виталий Семенович запомнился сразу: солидный, спокойный, уверенный, неторопливый, он одним своим видом внушал надежность и порядок. Я тогда даже книг его не читал, не знал глубины его таланта. Просто его вид, его образ, его плавная неторопливая речь, его беломорский говорок вызывали симпатию, желание слушать и внимать…
Потом он часто приходил к нам на вечера литературного объединения. Иногда выступал, что-нибудь рассказывал. Мне всегда было интересно, я всегда слушал его, раскрыв глаза и растопырив уши. Так, что Виталий Семенович однажды заметил меня и спросил у Тимофеева Виктора Леонтьевича:
- Кто этот молодой человек, который так внимательно слушает и смотрит? -
Вот так он обратил на меня внимание. Это же было здорово, что я был им замечен! Да кто из нас, тогдашней молодежи не мечтал быть замеченным самим Масловым?! Виталий Семенович рассказывал о многом, но мне почему-то особенно запомнилось одна фраза, сказанная им тогда:
- У нас в Семже, на Белом море, никогда не было попов! И ничего, жили… -
Нет, он никогда не был коммунистом или воинствующим атеистом. Воспитанный в кругу раскольников-беспоповцев, он нес в себе какую-то свою большую, только ему известную правду. Эту правду нам, молодым, еще предстояло понять, дорасти до нее. Но фраза эта мне запомнилась не случайно. Тогда, в 1983 году мы еще и не предполагали и не знали, что именно Виталий Семенович уже в скором времени объединит нас всех вокруг себя, как пророк и провидец, и через Дни Славянской Письменности поведет нас к Вере и Богу, став на путь апостольского служения. Кто бы, слышавший эту фразу тогда, мог тогда же предположить, что именно за его гробом, по пояс утопая в снегу, в последний путь от побережья Белого моря и до далекой Семжи, где никогда не было попов, будет идти настоятель Трифонова -Печенского монастыря игумен Аристарх, чтобы свершить последний обряд упокоения усопшего. Это было потом, а тогда:
- А приходите ко мне в гости! – как-то предложил мне Виталий Семенович, - Чайку попьем, поговорим! – Я был счастлив. И перед тем, как пойти к нему в гости, прочитал все его книги. «Конечно, - думал я, - он спросит: как вам мои книги?» - «Здорово!» - отвечу.
- У вас хорошие стихи! – похвалил меня Маслов, когда мы сели с ним в его кабинете. Я обратил внимание, что в кабинете все стены с полу до потолка были уставлены стеллажами с книгами.
- Мне Тимофеев давал читать ваши стихи, - пояснил он на мой удивленный взгляд, - Но вот тут есть некоторые мои замечания, на которые, впрочем, вы можете не обращать внимания… - Я тогда еще не знал, что Виталий Семенович любил стихи и писал стихи. И какие стихи! Теперь они опубликованы, а тогда это было его тайной…
- У меня вот тут есть некоторые идеи… - У Виталия Семеновича была масса идей. Впоследствии, когда мы стали общаться чаще, я это понял. Но более всего мне нравилось, то, что Виталий Семенович говорил о некоторых вещах обыденно просто, о вещах, от которых у меня дух захватывало. Например:
- Вчера получил письмо от Валентина Распутина… - или:
- Вот, написал письмо Василию Белову по поводу организации ими комитета защиты Волги… - или:
- Пришла телеграмма от Пикуля: «Приехать не могу. Болен»… - или:
- Надо выходить на Министра морского флота по поводу спасения ледокола «Ленин»!
С ним было интересно. И, даже ничего не делая, можно было считать себя причастным большому делу. Я не сразу догадался, что это был его метод воспитания. Виталий Семенович окружал себя последователями, он уже знал, что готовится большое дело, потребуются ученики и сторонники. Теперь могу сказать, что в некоторых он ошибался…
1986 год. Этот год стал особенным знаменательным годом. Да, в этом году по инициативе Виталия Семеновича Маслова (в прессе пишут: «по инициативе Мурманского отделения Союза Писателей России») впервые в Мурманске, в Советском Союзе прошли Дни Славянской письменности. Я не буду подробно останавливаться на этом большом культурном и историческом событии, потому что об этом уже много всего написано и снято. Скажу только, что именно одной только этой инициативой (а сколько их было до и после!) Виталий Семенович поставил себя, как деятель Союзного масштаба...
- Поможешь мне? – спросил Виталий Семенович незадолго до выше указанного события.
- Помогу! – согласился я, - Только я ничего не знаю о Кирилле и Мефодии.
- Еще узнаешь! – засмеялся Маслов, - Ты мне художника найди, и вместе приходите в областную библиотеку, он будет писать плакаты, а ты развешивать!
- Есть такой художник! – обрадовался я.
Вот и вся моя помощь в организации Дней Славянской письменности, не считая поэтических выступлений. Медленно, очень медленно мы росли и осознавали время, в котором мы росли. Но Виталий Семенович был терпелив и благодарен. Каждый наш шаг, самый маленький шаг вперед он не оставлял без особого внимания. За все нас ждала награда. Наконец, когда в библиотеке все уже было готово к Празднику: красиво оформлено, развешено и расставлено, Виталий Семенович предложил всем, кто там был, кто так или иначе ему чем-то помогал, сфотографироваться на память под плакатом «1100 лет Славянской Письменности». Мне стало неудобно, я понимал, что мало чем помог и поэтому постеснялся фотографироваться, отошел в сторону и не попал в кадр. Потом всегда жалел об этом, так как эта фотография с легкой руки Виталия Семеновича облетела все печатные издания и была опубликована даже в Болгарии. Виталий Семенович обратил внимание на то, что меня на фотографии нет и однажды приехав из Москвы, вручил мне:
- Вот возьми!
- Что это?
- Благодарственное письмо от Героя Социалистического труда, Лауреата Государственной премии Юрия Бондарева! -
Я взял и прочитал: «Награждается за организацию Дней Славянской Письменности Козлов Игорь Олегович». Мне потом всей жизнью придется оправдывать эту награду. Виталий Семенович это понимал и смотрел далеко вперед. А пока меня ждало следующее испытание. Виталий Семенович (читай Кирилл и Мефодий) выбрал меня для него.
1989 год. Мы стояли около храма Рождества Богородицы, что расположился на улице Зеленой: я, моя жена Надежда с маленьким Олегом на руках, моя мама с Валентином Владимировичем, специально прилетевшие по этому случаю из Дубны и Виталий Семенович. Стоял декабрь месяц. Шел пушистый снег, шел почти вертикально, большими хлопьями оседая на землю, на нас, на купола храма. Из храма вышла женщина и объявила:
- Кто крестить детей, заходите! Начинаем уже…
- Он, наверное, не придет… - неуверенно сказала жена.
- Обещал придти! – неуверенно не согласился я.
- А кого ждем? – поинтересовался Виталий Семенович и улыбнулся. Он всегда улыбался в минуты напряжения и ожидания, как бы всем давая понять, что все будет хорошо.
- Друга моего! – ответил я, - Яшу Хайкина, я его попросил быть крестным отцом Олегу.
- А-а, - кивнул Виталий Семенович, - Тогда будем ждать!
- Он не придет! – решительно заявила моя мама, - Он же – еврей! – Нависла минута молчания, которую прервал я:
- Он же по отцу еврей, а не по матери! – захотелось всех успокоить.
- Да он хоть крещеный, твой Яшка?! – прогремел Валентин Владимирович, муж моей мамы.
- Я его об этом не спрашивал… - виновато ответил я, - Я и не догадался спросить… - Теперь все смотрели на меня с каким-то сомнением. И только Виталий Семенович продолжал улыбаться. Он подошел к Надежде:
- Давай я подержу Олежку! – предложил и тут же бережно взял моего сына на руки, - Я буду крестным отцом! – решительно заявил Виталий Семенович, а потом осторожно спросил, - Вы не против?
Вот так мы породнились. Породнились в полном смысле, ибо души наши зашагали рядом. Вернее, он шел впереди, а я пытался поспевать за ним. Свой долг крестного отца Виталий Семенович выполнял честно. Никогда не забывал поздравить Олега с каким-нибудь событием, не говоря уже о Дне Рождения, и обязательно что-нибудь дарил и обязательно с каким-то смыслом. А потом, когда моя жена переехала жить в Дубну и увезла туда детей, Виталий Семенович, тогда уже часто посещавший храм, сокрушался, что не может взять с собой Олега.
1991 год. Вот та почетная миссия, которую поручил мне Виталий Семенович – путешествие от Мурманска до Софии и обратно. Дело в том, что болгарское правительство подарило Мурманску точную бронзовую копию своего памятника Кириллу и Мефодию (скульптор Гиновский) и надо было ее почетно сопроводить. Путешествие предстояло долгое. Ехать надо было на «Рафике», где кроме меня еще находилась представитель Облисполкома и второй водитель. Позднее, уже на пути обратно, в «Рафике» ехали и другие писатели, но об этом – позже. Камаз, на котором впоследствии везли памятник, вез в Софию большую глыбу апатита для Музея Камня, он шел своим отдельным рейсом до Одессы, где нам с ним предстояло встретиться и далее в Софию и из Софии следовать вместе. Виталий Семенович при этом входил в официальную часть делегации по приему памятника в дар. С ним мы уже встретились в Софии, а оттуда ехали вместе на «Рафике», где кроме нас теперь ехали и представители болгарских СМИ…
Итогом моей поездке за памятником должна была стать статья:
- Напиши путевые заметки... - попросил меня Виталий Семенович. И я написал. Написал быстро. Конечно, главным героем этих путевых заметок был я сам, единственный из писателей, доехавший на машине от Мурманска да Софии и обратно, испытавший тяготы и лишения дороги. Написал и позвонил Маслову:
- Почти закончил, но есть вопрос...
- Говори! - дружественно подбодрил Виталий Семенович.
- Кто должен быть главным героем этих заметок? - я ждал ответа: "Ты и есть главный герой!" - но ответ был иным:
- Кирилл и Мефодий! - и мне стало стыдно за мои мысли и уже написанную статью, и тогда я спросил:
- А у Вас есть материал о Кирилле и Мефодии?
- Есть! Приходи, вместе поищем...
От Виталия Семеновича я принес домой несколько книг о Кирилле и Мефодии. И начал изучать материал. Именно, благодаря этим книгам, начался мой путь в историю старо-славянского языка, путь в православие.
Я написал путевые заметки "Негабаритный груз", где главными героями были те, кому и должно было быть - Кирилл и Мефодий. Уже позднее, выступая по школам с рассказами о Кирилле и Мефодии и, видя, что дети не имеют ни малейшего представления о подвиге великих славянских просветителей, я решил написать пьесу "Кирилл и Мефодий". Для детей. И написал такую пьесу, отдал ее на критику Виталию Семеновичу и ушел в море.
И вот месяца через четыре я решил позвонить Маслову, поздравить с каким-то праздником:
- Виталий Семенович, я Вас поздравляю...
- Игорь? Ты?!
- Я...
- Послушай, я тебе сейчас кое-что прочитаю! - и он начал читать: "Славяне! Братья! Он придет, тот час, когда вдохнем мы воздух полной грудью!" - Маслов читал, а я слушал, мне нравилось, а потом, когда он закончил, спросил:
- Здорово! А что это? Кто написал?
- Как кто?! - удивился Виталий Семенович, - это твоя поэма! Это второй монолог Мефодия! - я не помнил ничего из своей поэмы. Поэма писалась быстро, на одном дыхании. Была отдана и забыта. И теперь прозвучала из другого мира, мира света и любви, из мира, в котором жил Виталий Семенович. И тогда я понял, что эта поэма не умрет, Маслов не позволит. И книга Кирилл и Мефодий была издана в православном издательстве при храме Веры, Надежды, Любви в Москве на деньги, данные мэрией города Мурманска. Весь издательский процесс книги взял на себя отец Аристарх, настоятель Трифонова-Печенского монастыря. Книга вышла красивая, в твердом переплете, с иллюстрациями художника Александра Пасько, уроженца Мурманска. А потом Виталий Семенович организовал презентацию этой книги в Мурманской областной библиотеке и все фотографировал меня с этой книгой около памятника Кириллу и Мефодию, бронзово стоящего возле неё...
На тот момент я уже не жил в Мурманске, моя семья перебралась на мою родину в Дубну, где жил мой художник, родившийся в Мурманске и никогда его не видевший. На презентацию мы прилетели вместе и сразу пошли к Виталию Семеновичу в гости. Он ждал нас. Стол был накрыт, как всегда, богато. Соленые грибы, пироги с семгой, морошка - дары его родины, что на далеком берегу Белого моря. Вот тогда за тем столом Маслов и предложил мне неожиданное:
- Игорь, ты должен организовать союз православных поэтов! И я первым готов вступить в твой союз. Как на это смотришь? - я искренне задумался, а потом спросил:
- А по какому принципу будем принимать в союз? По принципу православия или по принципу поэзии? -
Виталий Семенович усмехнулся:
- А ведь не зря я это предложил именно тебе!
- Я подумаю...
- Вот-вот, подумай...
О том, что Виталий Семенович умер, я узнал, будучи в море. Он был для меня и учителем, и наставником, и крестным отцом моего сына. Невосполнимая утрата...
В 2004 году я организовал Межрегиональный фестиваль православной песни и поэзии "Серебряная Псалтирь", который проходил в Дубне. В 2005 году организовал проведение Дней славянской письменности в этом же городе, который стал ежегодным городским праздником. Интересный факт: в ночь перед открытием православного фестиваля мне приснился сон, будто мы с Виталием Семеновичем идем по дороге. Мне показалось, что мой учитель отстал, и я остановился. Глядь, а он впереди меня идет быстрым шагом, оборачивается, весь счастливый такой, и кричит мне: "Не отставай! Догоняй!" - и смеется, смеется... Я проснулся, на душе было светло...
В 2010 году я организовал Союз Православных Поэтов во имя Святого Великомученика Георгия Победоносца.
Мой друг поэт Юрий Максименко на свои средства отпечатал в типографии красные членские билеты с золотым тиснением: на фоне Андреевского креста - Георгий Победоносец на коне, а так же заказал и сделал печати. А я стал принимать в данный союз по принципу равновесия, чтобы на долю очень хороших поэтов приходилось равное количество искренне верующих людей. Я никому не вручил членского билета №1, этот билет принадлежит Виталию Семеновичу Маслову, который я ему сам и вручу...