Пустоголосием собачьим
пустая улица зайдётся,
и вдруг мне – шавочке бродячей,
своя калитка подвернётся.
Да и не то, чтобы тут свой я –
но на щеколду не закрыта,
с такою полною луною
сойду за принадлежность быта.
Иначе кто, так точно зная,
где сахарную кость присыпал,
принадлежит ей верно, лая
взахлёб, до судорожных хрипов?
И как штакетник огорода,
не подпираемый когтями,
удержит твердь земного свода,
всю испещрённую смертями?
С такою подлою землёю
при ней и над лежать, оскалясь,
и, дух перехватив шлеёю,
слюнявить у хозяйки палец.