***
Вправо шагнёшь или влево... Чудак,
думаешь, важен выбор?
Просто судьбы неразменный пятак
в грязь бездорожья выпал.
На перекрёстке, тускнея, лежит -
знать бы: орлом ли, решкой?
Бог с ним! Попробуем просто жить,
путаясь в праведном-грешном,
вне диалектики "нет и да",
праздных вопросов-ответов.
Самые тёмные мысли всегда
бродят перед рассветом.
Delete
...а где-то там, за много вёрст -
твоя последняя обитель.
Но небо гвоздиками звёзд
к далёкой вечности прибито.
И некто хмурый наверху -
не очень-то и всемогущий,
дурным предчувствием измучен,
поддавшись смертному греху
унынья, меряет пространство
шагами нервными впотьмах,
впадая в скепсис вольтерьянства
в надежде пересилить страх
небытия,
и сигареты,
хоть не курил давно, смолит.
Светает. Блудный луч рассвета
коснулся клавиши "delete".
***
Альфа весны. Она же - зимы омега.
Ветер холодный в дверь кулаком колотит.
Ночь нарезает времени чёрствые ломти
и присыпает солью последнего снега.
Хрупкий рассвет из птичьего грая соткан.
Что им – пернатым? Знай, гомони да тенькай.
Плещется горько за тусклой стеклянной стенкой
день за окном, словно в стакане водка.
Кто-то собрался в путь… Завывание Скорой.
Непоправимым больно надтреснут воздух.
Пьёт одинокий старик кипячёную воду.
Градусов - ноль. А на деле – как будто сорок.
Всё устаканится, может. Да только вряд ли.
Всплески надежды всё чаще кажутся чушью.
Ветка берёзы падает светлой прядью,
нежно врачуя сон городской речушки.
Неофит
Рванулся в небо прошлогодний лист,
топорщит ветви мокрая осина.
Март – неофит, школяр-акварелист
окрестности подкрашивает синим.
Причудливо расплёскивая цвет,
роняя в лужи солнечные брызги,
он самобытный в живописи след
оставит - хоть пока ещё не признан.
Мир опрокинут в зеркале кривом.
Разбеливая краски снегом талым,
рисует март размашистым крылом
с небрежной элегантностью в деталях.
Не внемлет снисходительным речам
чванливых мэтров – дескать, грязь и сырость!
И приручает корабли к ручьям
пацан в болотных сапогах на вырост.
Бумажные вздыхают небеса,
чумазой кляксой – туча на востоке.
И красная сочится полоса -
поверженной зимы кровоподтёком.
Фантомное
Единство места, времени и действа.
Задумчивый прищур Антона Палыча…
И вот апрель, волшебник-капельмейстер,
воздушным взмахом дирижёрской палочки
развеял тишину. Очнулся сад -
помолодевший, ласковый, оттаявший.
Веранда. Оживающий фасад.
Стаккато каблучков по мокрым клавишам
ступеней. Лёгкий шорох креп-сатина...
И память персонажем внесценическим
в одушевлённом сумраке гостиной
бренчит на пианино механическом.
Театр фантомов. Шепоток в партере.
Минувшее играет в прятки с будущим.
А ветер за муаровой портьерой
насвистывает на вишнёвой дудочке.
И Мастер света, словно век назад,
включает ночь… Алмазами, сапфирами
сияет небо. И цветёт наш сад.
И бог не выдал. И топор не вырубил.
***
Лепестки на дорожках мокрых -
нежность, втоптанная в суглинок.
Птичьи тропы на влажной охре,
ландыш в цепких кустах малины.
На сирени - продрогший зяблик.
Запах вереска и лаванды,
молодое дыханье яблонь,
кофе утренний на веранде.
Выдох - вдох, затяжной, глубокий.
Тонкий запах цветущих вишен...
Мы живем по соседству с Богом,
просто он - этажом повыше.
***
Сквозь обветренную ткань штор
пробивается луны свет.
Знаю, трудно признавать, что
Бог умеет говорить
нет.
Не бунтуй, не затворяй дверь.
Вновь отказ? Прими его в дар.
По секрету от себя верь:
Бог умеет говорить
да.