Мини-повесть
(практическое пособие для начинающих писателей,
изложенное в художественной форме).
Жил-был на белом свете писатель. Он и не думал никогда о том, что когда-нибудь станет им. Просто само собой так получилось, что он стал писать прозу. Вообще-то он начинал с поэзии. А прозу стал писать к 35 годам. И не только прозу, но ещё и песни. Жил этот человек в СССР. С юности впитывал в себя идеалы коммунизма. И старался им следовать. Для него наиважнейшими в жизни принципами являлись честь и совесть. Он не имел больших денег, но его заработка хватало на всё необходимое.
Писателя звали Егор.
Те события, которые произошли позже, уже никак не могли повлиять на его собственное мировоззрение. Он пока жил в прекрасное время, когда люди ещё общались вживую чуть ли не целыми дворами. Когда взаимовыручка являлась нормой поведения. Ещё пока не было интернета, мобильников, иномарок и бандитов вместе с олигархами, которые безнаказанно грабили свою страну. Он жил воистину в золотое время, очень многое замечая и вынося все свои впечатления на бумагу. С детства писатель зачитывал до дыр сотни произведений великих мировых писателей, и при этом сам мечтал хоть как-то изменить этот несовершенный мир, но пока ещё не знал как…
Его первые пробы пера являли собой слабые попытки описать то, что происходило вокруг. Ему не хватало мастерства, и он стал искать его.
К 27 годам он понял, что будет писать практически всю жизнь, что сюжеты ему дарят свыше или во снах, или в каком-то сияющем озарении, он начал искать литературного учителя, который смог бы ему помочь овладеть писательским мастерством. Вскоре появился и он - его ровесник, тоже поэт, но какой! Его стихи люди зачитывали до дыр, он нравился всем, кто попадался ему на пути – деловым и духовным людям, коммерсантам и педагогам, учёным и бандитам. Это был настоящий поэт. Звали его Тарас. Волею случая им довелось жить под одной крышей, - у Тараса были проблемы с жильём, и он переселился жить к Егору. Писатель никакой платы с него не брал, - единственное условие было у него: чтобы Тарас как следует научил его здорово писать, как прозу, так и стихи. Его учитель с радостью согласился на это условие. С первых же дней он начал довольно жёстко обучать Егора, частенько оценивая его тексты песен с позиций мастерства такими словами:
- Дружище! Вот это - дерьмо!.. Ты же не хочешь, чтобы другие так же отзывались о твоих опусах?
- Нет, - отвечал Егор, - не хочу…
- Тогда не пиши дерьмо. Тебе надо научиться чувствовать 5 вещей в стихосложении, да и в прозе тоже...
И он начинал перечислять:
- Внутренний ритм, стиль изложения, интерес, чёткая, правильная рифма, и смысл… Без всех этих прелестей нет произведения, нет стиха, нет песни… Согласись, что это важно?
Егор соглашался, и помаленьку, потихоньку за те год-полтора, что они провели вместе, научился писать точно и правильно. С внутренней пульсацией ритма, а не только с рифмой. Тарас безжалостно вычёркивал из его текстов бездарные, сырые рифмы, которые годились только для уровня графоманов. Он часто повторял:
- Самое лучшее - писать то, что есть, чуть приукрашивая повествование разными образами, но хронологически. Чтобы всё было по порядку. Тогда читатель будет тебе благодарен внутри естества своего за простоту изложения. Ты загляни в прозу Пушкина, Гоголя, Чехова, - там всё просто описывается, ну, правда, с некоторыми лирическими отступлениями. Вот у кого стоит поучиться! У всех великих писателей всё выстроено строго хронологически. Это нынешние горе-писаки, бумагомараки хреновы, намутят всякой муры: в одной главе одно, в другой - другое, несвязанное с первой главой, в третьей - ещё какую-то хрень вплетут, а в четвёртой главе - совсем уж ни в какие ворота! А вот ближе к концу книги этот автор, считающий себя оригинальным и необычным, милостиво разрешает бедным мозгам читателя всю эту неудобоваримую кашу разгребать, переваривать и ставить всё и всех на свои полочки: кто, где, кого, куда и зачем… И какая причина за всем этим стоит… Представляешь, как муторно всё это читать?
- Представляю… Сам читал нечто подобное, - оживлялся Егор.
- Вот и я о том же! Как иногда хотелось поймать этого горе-писаку, и Face-ом об table, об table, чтоб неповадно было так писать. У меня лично иногда мозги вскипали, как ярость благородная… Вот и получается, что в этих с понтом «произведениях» перегруз и переплетение интриг рождает отторжение данного писателя от реального читателя. Даже великие святые, зная об особенностях мозга человека, порой гораздо больше, чем писатели, говаривали по этому поводу: «Где просто, там ангелов со сто».
Чего мудрить-то? Посему и классики стали классиками, потому что писали просто, чтобы понятно было! Просто, но красиво, и, главное, читабельно!!
Вот этот термин писателю пока ещё не был знаком. Тарас терпеливо разъяснил: - Читабельность – это особое качество произведения, которым пронизано всё повествование, когда читатель не может оторваться от книги, - а что же дальше? Это некая великая магия притягивания внимания к конкретному тексту, им написанному.
- Что же это за магия такая? - часто задавал сам себе этот вопрос писатель, - как же так надо писать, чтобы другой человек читал, не отрываясь от книги? И не просто другой, а тысячи других, иногда миллионы! Наверное, здесь включаются какие-то нам неведомые рычаги воздействия на творчество того, кто умеет так писать… Или механизмы какого-то откровения свыше? А может, это некая сила небесного величия, которая дарит нужный текст автору, ничего не требуя взамен, - открывается таинственный творческий канал, по которому течёт информация прямо в мозг принимающей станции – писателя?
С этими вопросами Егор приступил к Тарасу и тот глубокомысленно изрёк: - Понимаешь, дружище, тут есть много вариантов источников творчества - первый – это определённый допинг. Второй – вдохновение. Третий – подарок с Небес. Четвёртый – высшее озарение. Пятый - способность слышать голоса иномирья. Шестой - свой выстроенный творческий канал. Седьмой – врождённые талант, дар, гениальность. И восьмой – чёткий профессионализм того, кто пишет. Самый потрясающий вариант получается, когда все семь вариантов соединяются в одном человеке, - допинг в счёт не идёт, хотя многие творческие люди прибегают к нему по той причине, что он каким-то образом открывает «крышу»… Выбирай, что ты хочешь, что тебе ближе, и у тебя ЭТО появится неизбежно. Ты своими мыслями всё ЭТО притянешь!В твоём случае я наблюдаю несомненный талант, вдохновение и часть некоего дара. Тебе осталось обрести остальные пять вариантов, - подарок, озарение, слышать голоса, канал и профессионализм, и тогда у тебя всё будет гениально и в шоколаде… Понял?
- Да уж не тупее лошади… - отвечал писатель, не задумываясь над смыслом сказанного.
- Напрасно, батенька, напрасно, - лошади очень умные создания. Это мы, люди, ещё не доросли до их сознания. Их чувствование мира намного тоньше человеческого. Да ладно, это отдельный разговор… Вернёмся к нашим баранчикам и овечкам. На будущее помни об одном - жизнь писателя терниста и полна всяких лишений, - она такова, что часто при жизни он пишет, так сказать, в стол. Он может быть невостребованным всю свою жизнь, а после смерти – бац! - и стать известным!
Причём известным одиозно! Высший пилотаж мастерства, когда писатель уже при жизни становится известным. Иначе и писать не стоит…
Немного помолчав, Тарас продолжал:
- Есть ещё один секрет, дорогой мой будущий великий писатель, - никогда не думай о прибыли со своих книг. Она или будет, или нет… Просто пиши и всё, - это должно быть насущной потребностью. Положись во всём на волю высшую, это особое искусство. Как ни стараются люди, порой из кожи вон лезут, чтобы чего-то добиться, но стоит им отвергнуть высшее волеизъявление, как они сразу получают по башке. Это может быть выражено в презрении окружающих, забвения, ударов судьбы, болезней и прочих прелестей жизни. Но когда ты искренен в своих опусах, читатели моментально это вычисляют. Им не соврёшь, - они лучший индикатор любого творчества. Есть масса произведений скучных, неинтересных, накорябанных разными графоманами, считающих себя непризнанными гениями в области литературы или поэзии. Да и опусы их нельзя назвать поэзией… Их никто не читает, но сами олухи как будто такого очевидного факта не замечают. Им всё кажется, что вот ещё чуток, и они проснутся знаменитыми… Но этого не происходит, так как они бездарны и потому безплодны. Хотя думают иначе. И никогда ничего путного из-под их пера не появится. Не уподобляйся таким людям… Пиши так, чтобы за душу брало, чтобы «цепляло» и не отпускало то, что ты наваяешь… К этому надо ещё придти. Не так всё просто… Много подводных камешков в этом деле. Например, принцип зияния между словами, которого следует избегать. Или тавтология, которой болеют многие начинающие писатели. Или, допустим, лишние слова, так называемая «вода», которую надо выжать. В этом всём и заключается искусство писать, когда все эти моменты соблюдены, когда все «гайки» зажаты, когда ты вычитываешь по пять-шесть раз свой текст и в конце концов доводишь до идеала, когда тебе самому не к чему придраться, - настолько всё хорошо! Но и этого мало, - нужно ещё наличие интересного сюжета, своего стиля и эффекта лёгкости прочтения. Тогда ты можешь рассчитывать на внимание тех же издателей, читателей и всех, всех, кому хочется видеть твои книги, читать их, рекомендуя другим…
…Они жили втроём, - у Тараса появилась девушка Наташа, - художница. Всё свободное время они посвящали разговорам, - собственно, все трое нигде официально не работали, занимались вольным творчеством. Егор не только писал стихи и прозу, но ещё и песни. Часто выходил в подземку и пел для людей под гитару, неплохо зарабатывая на этом. Наташа продавала свои картины, Тараса часто приглашали бандосы на свои встречи, и он им вживую читал свои криминальные байки. За каждую байку платили по 5 долларов с носа. В итоге Тарас в компании 5-7 бандитов за вечер мог «поднять» до 300 долларов. Иногда приглашал и Егора попеть песни для криминальных «товарищей», - в те годы только они могли платить.
Вообще в то время писатель был весьма признателен своему первому учителю за безценные уроки. Бывало, вечерком они садились за стол, Тарас разбирал его тексты, в основном песенные, и безжалостно вычёркивал целые куски из стихов, песен или прозы. Оставлял немногое, и, довольно цокая языком, произносил:
- А вот это ещё куда ни шло!... Годится, хотя на «великого» не тянет.
Егор сначала обижался на Тараса, но затем научился видеть свои же огрехи в текстах взглядом со стороны, трезво их оценивая. Выходил совсем иной коленкор, - он реально начинал видеть все недочёты. И сам стал делать выводы - пойдёт это или нет… Так проходили месяцы оттачивания мастерства.
…Спустя 10 лет Тарас умрёт от передоза… Он, как оказалось, сидел на допинге – втайне от всех варил «чёрную» и ширялся, - об этом практически никто не знал.
Писатель как-то раз спросил его, а каким вариантом в творчестве он пользуется - вдохновением, даром или ещё чем-либо… На что Тарас ответил: «Мне больше по душе допинг..» Об этом эпизоде они больше не вспоминали.
Спустя годы Егор не одобрял выбор своего же учителя. Но благодарность за обучение в сердце сохранил. Несмотря на то, что они как-то раз сильно подрались из-за красавицы-девчонки, которую Тарас притащил в его, писателя, квартиру, и захотел с ней переспать. Именно так появилась Наташка-художница. Писатель с порога заявил ей:
- Он же наркоман, зачем он тебе?
Тарас, недолго думая, тут же отвесил писателю добрую оплеуху, на что получил ответку в скулу. В итоге они барахтались на полу, мутузя друг друга, а бедная девчонка, не зная, как поступить, забилась в угол и визжала: «Не надо, ребята, не надо…» Тарас на неё цыкнул. Успокоившись, она с ужасом и неподдельным интересом наблюдала ещё пять минут, как двое взрослых мужиков бьются из-за неё.
Затем была ванна, она лично отмыла обоих от крови, сама слазила в душ, и, выйдя на кухню, где хмурые мужики молча перекуривали, с порога предложила:
- А давайте спать втроём, чтобы никому не было обидно.
Тарас в ответ покрутил у виска, многозначительно смерив её странным взглядом. Егор плюнул в сердцах и молча вышел, хлопнув дверью. Естественно, он хотел её, - она была прелестной, милой и хрупкой, но от её предложения писатель в душе гордо отказался, не озвучивая свои мысли…
Глубокой ночью, часа в два, прелестница сама пришла к нему в комнату, скользнула без колебаний к нему в постель. Писатель не спал, всё ворочался. Появление Наташки воспринял как сюрприз, но без фанатизма. Она прижалась к нему, помолчала, потом тихо сказала:
- Он уснул без задних ног, - укатала я сивку-бурку до упора. Давай, хочу с тобой. Я же видела, как ты на меня смотрел… Вы мне оба нравитесь…
С этими словами она прильнула манящими сосками к его груди…
…Утром, во время завтрака, они заговорщически переглядывались друг с другом, - ведь девка до утра не давала писателю заснуть. Всё хотела и хотела «комиссарского тела»(само собой так получилось - в рифму). Тарас заметил всё это и начал расспросы, что да как. Наташа стойко и блестяще отразила атаки ревнивого поэта, поклявшись ему в вечной любви. Он размягчился, и тут же подобрел. Надо отдать должное Наташке - она была виртуозом конспирации, и ещё целых полгода вела тайную двойную половую жизнь с двумя мужиками. Только разница была в том, что Егор-то знал об этом, а Тарас даже не подозревал, что его водят вокруг пальца. У него были какие-то смутные догадки, но никто никого ни разу не застукал. А Наташке просто необходим был двойной тестостерон. Егор это понимал, и по-своему любил её. Вообще, вся эта тайная любовная связь была окутана таким романтизмом, что вряд ли даже в книгах такого сыщешь. Это была настоящая, бурная жизнь, со страстями и чувствами, несопоставимыми с книжными!
…Все эти полгода Тарас был уверен, что любит художница лишь его одного. Спустя три месяца после появления Наташки у писателя появилась девушка, по имени Ирина. Само собой разумеется, они постепенно устроили тайное от Тараса L’amour de trois, и ещё три месяца спали втроём, о чём Тарас, естественно, не догадывался. Он так крепко спал, что будить его приходилось «пушкой». Так назывался очень громкий будильник, в форме пушки.
Странно, но писателю вся эта ситуёвина не казалась какой-то постыдной, ведь Наташка сама к нему приходила, по своей воле. Сначала к нему, потом к ним с Ирочкой. Волшебные, незабываемые чудесные ночки были тогда!...
Да… Все эти золотые деньки прошли. Впоследствии писатель много лет путешествовал по городам, познавая мир во встречах и впечатлениях… Но эти впечатления он не забывал никогда.
…И вот наступил момент в его стране, когда тройка высокопоставленных нечестивцев подписала в Пуще документ об образовании СНГ. Это была чёткая политическая диверсия, почти катастрофа для СССР, глобальная явная заказуха… Но в то время мало кто это понял по-настоящему.
Такого резкого поворота событий никто не ожидал. Родственные, братские страны, ещё совсем недавно бывшие единым организмом, стали вдруг раздельно жить и обзывать друг друга иностранцами… Особенно это касалось выходцев с Украины, которых по приезде в Россию так называли. Белорусов никто так не называл, а вот украинцев сплошь и рядом… Бред какой-то и вред! Так думал писатель и всё его окружение. Хотел бы он подержать за горло ту мерзость, которая придумала весь этот дьявольский план. И спросить у неё: «Зачем и кому это надо – три родных народа так разбить на три части?» Но, видать, эта мерзость обитала за океаном и подержать её за горло писателю было не суждено… Ещё он искренне хотел набить рожу тому, кто придумал долбаную бюрократию, эту непонятную для всех возню с ненужными бумагами, печатями, подписями. Он был уверен в том, что всё это было кем-то намеренно придумано, дабы запутать людей и забить им мозги ненужным хламом… В доказательство сего утверждения он приводил пример работы русских купцов ещё совсем недавно – в 19-м веке, да и раньше. Ведь как было – купец давал слово - и дело было сделано! Железно сделано!
Не нужно было никаких бумаг о каких-то поставках, о договорах, - слово купца было законом для исполняющих и для клиентов. Если он нарушал своё слово, то с ним никто больше уже не работал, и он мог разориться… Поэтому купцы держали своё слово.
В дальнейшие годы Егора помотало по городам и весям. Чтобы хоть как-то фиксировать то, что узнал, что увидел, он стал писать публицистику. Много всяких работ было написано, но не все они публиковались в печати, - лишь малая часть. Большинство работ было написано, как говорят, в стол… Ничего, - утешал себя писатель, - придёт время, и люди узнают о них. Не всё сразу…
Но даже той малой части опубликованного было настолько мало для какого-то резонанса, - всё, казалось, было без толку. Что ты ни пиши, всё равно тёмная сила творит свои чёрные дела, грабя страну и оставляя в нищете миллионы сограждан. Похоже, совести у этой силы вовсе не наблюдалось.
Те ужасные процессы, которые запустила эта сила, - неведомая и пугающая, в пространство жизни его страны, являли собой гремучую смесь варварства и разнузданности, дикости и невероятного цинизма. Егор отлично понимал, что эти процессы неправильны, против людей, против всех, кто жил до 90-х годов в Советском Союзе. Взять хотя бы пресловутую бюрократию, о которой уже здесь упоминалось.
Эта разбухшая, как нарыв, чиновничья братия бездельников и паразитов переворачивала весь мир с ног на голову, считая свои суждения правильными, «с позиции государства», как они любят выражаться. Другая позиция мышления их мало интересовала, поскольку инакомыслие преследовалось и негласно осуждалось всеми институтами власти. Они считали, что то, кто не мыслит так, как они, достоин травли и порицания, а то и забвения… Один из моментов всегда удивлял и возмущал писателя при стычках с чиновниками. Эти полные бездарности, порой не имея за спиной опыта прочтения книг, с безапелляционной уверенностью заявляли ему, что писатель, или поэт - это не работа, а хобби. Именно это их утверждение больше всего угнетало писателя. Данное пререкание происходило обычно во время заполнения каких-то дурацких анкет, в которых всё было запутано донельзя! Егор обычно в графе «работа» отмечал – «писатель, поэт». Чиновники этого не понимали, - как это - писатель - ваша работа? Как он ни пытался доказывать им обратное, что писатель – это великий и тяжкий труд, всё было безполезно! Примеры из жизни Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского, Лермонтова, Чехова, Есенина, Маяковского, и многих других писателей и поэтов их не впечатлял. По их убогим меркам, работа - это что-то обязательно таскать, точить, пилить, строгать, копать, строить, - вот это работа! Остальное, якобы блажь, - сиди, скрипи пером, подумаешь! Чего толку с этого?
Сам писатель был иной точки зрения: он считал, что все писатели - мечтатели, а, как известно, именно мечтатели двигают прогресс человечества.
Эволюция духа – их удел. Бить в набат - их задача! Указывать на несовершенство общества - их работа!
По твёрдому убеждению писателя, у чиновников была иная задача - всеми силами помешать жизни творческих людей. Он считал, что практически все они - форменные вредители, по большому счёту. И называл их при этом - «тормоз эволюции». Придёт время, говорил он, когда эта братия будет вырвана с корнем за ненадобностью, как сорняк. И сделает это народ! Облегчение наступит почти сразу для всех! Эта порочная система, выдуманная тёмными, созданная для тотального контроля за всеми, а также для снятия денег со всех, - не должна существовать в принципе! Ибо она гробит все начинания человека, все его творческие замыслы.
Егор вполне резонно считал, что Землю унаследуют именно творческие люди. Паразитам же суждено кануть в Лету! Те, кто вредит Эволюции, будут или переформатированы в нормальных людей, или уничтожены как балласт справедливым воздаянием. Их удел – быть забытыми или проклятыми навечно! О чём мечтают люди в большинстве своём? О мире, о Любви, счастье, о детях, о благоденствии… Мечты о богатстве тоже идут в счёт, только не надо забывать, что оно может быть только с Богом!
Никто из нормальных людей не хочет сложной, запутанной системы взаимоотношений между людьми. Чем проще эти отношения, тем лучше для всех. Если кто-то чего-то не понимает, можно объяснить, и поймёт человек…
Понять же систему бюрократии не дано никому. Это настолько паскудная структура, - и на самом деле она никому не нравится!
- Покажите мне человека, - часто говорил писатель на своих встречах с людьми, - которому нравится, или которого полностью устраивает вся эта громоздкая государственная махина власти? Нет таковых! Ни одного… Возникает резонный вопрос: А зачем она вообще нужна? Не для того ли, чтобы тормозить Эволюцию как данность, как неизбежность? Не для того ли была задумана эта система, чтобы выявлять и подавлять личностей творческого склада?
Страшные догадки о настоящем назначении структур власти начали буравить мозг писателя. И ведь никто не скажет об этом в открытую, все чего-то боятся. А боятся потому, что кто-то всем внушил – система всесильна! Но Егор-то знал, что она, эта система, вовсе не всесильна. Она лишь карточный домик, который развалится при первом же народном, настоящем движении. Стоит только пошевелить плечом огромному медведю, каковым является русский народ, то вся их искусственная пирамида просто рухнет!
«Скорее бы это свершилось! - подумал писатель, сидя на скамейке в парке, - она уже всех достала…»
P.S. - остаётся добавить,что Егор - это я сам,автор этого рассказа,
а поэт по имени Тарас, описанный в этом рассказе,
был на самом деле киевским поэтом.
И звали его Тарас Липольц.
В 2002 году этот человек умер от передоза...
Пусть земля ему будет пухом,
а Всевышний простит ему баловство с наркотой...
Автор - Ю.Чайковский,
Россия, август 2016 г.