Медовый Спас
Капает солнце подсолнечным маслом.
Брызжет асфальтовым соком дорога.
Адское пекло Медового Спаса,
Небо прозрачно, легко, стопудово,
Капает – спасу уже никакого –
С намертво стрелки забитой на «ясно».
Пенный кувшин подымет шеф-повар.
Нам-то – а нам-то не ясно, не спасно.
Мы-то – а мы-то еще не готовы.
Дирижабль
Солнце запуталось в сахарной вате
Липкое небо манит дирижабли
Колышется поле рассерженных женщин
Кто-то рассыпал кулечек ромашек
Шарик воздушный сбежал на свободу
Зонтик уехал кататься в трамвае
Высохла клякса сиреневой лужи
Гремят в горсаду барабаны и трубы
Блестят музыканты в парадных костюмах
Килька под парусом ходит по морю
Художник над городом проплывает
Макушка
Шпарит сбитая дорога,
Ходит гоголем волна.
День разлегся у порога,
Наплескавшийся сполна.
Солнце яблоком печеным,
Морща щеки, упадет
На макушку – быть ученым,
Если черт не пронесет.
Рецензия
Вот это дождь! Мой автору респект –
Спустить с цепей взбесившуюся воду!
Я выбираю эту вот погоду,
И преступленье, и его аффект –
Наверное, как раз в такой момент
Он нас явил безумию в угоду
Спокойствия великого взамен.
Мыш
Оставив драку на потом,
Коты глазели с крыш,
Как в башмаке и босиком
По лужам плавал мыш.
Он был отважным моряком,
А лодка – башмаком.
Он браво бороздил моря,
Так славно дело шло,
Что солнце в небе расцвело
Улыбкою, а зря –
Двор высыхал, как акварель.
И сел башмак на мель.
…Собравшись перед башмаком,
Просохшим и пустым,
Слезу с усов слизнув тайком,
Коты прощались с ним:
– Он был хорошим моряком,
Он был отличным моряком,
Он был прекрасным моряком,
Но чересчур худым.
О душе
Берегите нежно души,
Утепляйте на зиму,
Не гуляйте их на стуже,
Не спивайте в праздники.
Как запросит мышьяка,
Отпускайте с молотка.
Лесная поэма
По слухам, которые Рим не спасут,
Но действуют в зоне локальной,
Отшельник блаженный укрылся в лесу
И держит на привязи тайну.
А та ни жива, ни мертва, ни видна
Ночами безлюдными воет.
И слово твое – за молчанье цена.
Молчанье в лесу дорогое.
Но если отважится пеший герой
Пройти по дороге попутной,
Возможно, ее уведет за собой
Со свитою всею и смутой.
Дорога лежит у меня на пути,
И слов наберется немного,
И если судьба предлагает войти –
Не жди предложенья другого.
А своды-то в келье светлы и просты,
И ладаном пахнет, и верой.
А может, ничем и не пахнет, а ты
Стоишь перед старой химерой.
И лапы ее не утратили прыть,
И туго натянута кожа.
А я не герой, мне и быть – что не быть,
И все одинаково сложно.
Старик усмехнулся: «Ну, дело твое,
Свидетелей в мире не будет,
Как вместе со мной ее время убьет.
Убьет или выпустит в люди».
«А что же ты сам не прикончишь, старик,
И голодом мучишь, и жаждой?»
«Я к вою, как к горькому меду, привык,
Услышав их пенье однажды».
«Кого же?» – торгуем пока что одну,
И запах у ладана скверный.
«Попробуй собаку за хвост потянуть,
Химеры прибьются, химеры…»
«А что же цепей не рассыплешь тогда,
На вольную жизнь отпуская?»
«Узнавший уже не сбежит никуда.
Нужна тебе тайна такая?»
«Ах, вон что! Известные штуки и так –
Твоей бороды не новее».
Не каждый герой непременно дурак.
В лесу, между тем, вечереет.
«Но некая разница в знании есть:
Встречаться по слухам – и встретиться здесь».
В лесу, между тем, вечереет.
И спичку дает – подкурить от огня.
«О чем ты еще не спросила меня?»
И пламя в зрачках леденеет.
«Ну как, по домам или ночь ночевать?
Стоит в палисаде сырая кровать –
Пусть тайна ее обогреет!..»
И воет собака его в конуре,
И лес гомонит у него во дворе,
И лунное око алеет.
С закрытыми глазами
бегает по безвыходной камере
бьется о костяные стены
и вот это сознание?
Ложка
Переходы, переезды,
Едет поезд – кто такой?
Он гремит душой железной
И гоняет чай пустой.
Что нам, Господи, осталось,
Только радость, что печаль.
Ложка в пальчиках качалась
И помешивала чай.
Переходы, перестуки,
Сколько рельсы ни тяни…
Счастье кончилось от скуки,
Привыкаешь хоронить.
Чай пролившийся все горше,
Все медовей летний мед.
Проводник соврет не морщась
И недорого возьмет.
Когда растает снег
Когда растает снег
Как дым от папиросы
Озябший человек
Затянется вопросом
Все зыбче утра дней
Малиновей закаты
Весна весны весней
А ты уже обратно
Без памяти и сна
Но говорят она
Выводит тень из ада
Чиста или темна
С нектаром или с ядом
По горло и у дна
И все-таки дана
Брют
Если губы в лихорадке,
Если улица бела,
Даже брют бывает сладким
Из разбитого горла'.
Зимний вечер греет шторы
Электрическим огнем.
Вот про завтра разговоры
Никакие не ведем.
Шел бы праздник, шел бы мимо,
Мы бы ждали, он бы шел.
Ждали бы, как ждут любимых.
Всем бы было хорошо.
Лютик
А когда уже встанет зима на крыло
И последней надежды в кармане не хватит,
Не купив ни собаку, ни ситцевых платьев,
Так и будем идти в голом облаке слов
И однажды куда-нибудь все-таки спятим.
На великое это безлюдье «потом»,
На летающий остров и в дом благодати…
Если есть этот остров и брошенный дом.
Покатиться бы вновь сумасшедшим дождем
На бутылочный плащ расстелившую землю.
Если рай, мы без рая еще проживем –
А весна, а цветочные души на стеблях,
А вот лютик, вот лютик с пчелою на нем…
Как у Фета
А потом совьет она гнезда.
Успела вырасти зима
Из детских валенок и санок.
Она теперь во всех карманах,
В слепых прихожих и домах.
Свила гнездо на каждой ветке,
И некуда грачу присесть.
Есть три ноги у табуретки.
И кошка у соседки есть.
Однако с кошкою теплей.
Как там у Фета – все чудесней
Росли в груди на утре дней?
А то, что билось с песней вместе,
Там и разбилось вместе с ней.
Клен и облако
Клен улетает в облака –
Когда рассматриваешь снизу.
Вдруг из весеннего каприза
В одних зеленых пустяках
Уносит в небо дурака.
А я завидую слегка.
К дождям карманы опустеют,
Он с крыши наземь упадет
И возвратится, но не тот,
Тот возвращаться не умеет
И где-то месяца правее
На птичьих правилах живет –
Что хочешь голову снести,
Проткнувшую дыру большую,
Пока он облако целует
И глаз не может опустить,
Завидуя напропалую.