Рыбка молчит за стеклом пучеглазо,
Только слегка шевелит плавником.
Эх, золотая! Нет места для сказок
В мире практичном и столь занятом.
Впрочем, давай что-нибудь и напишем
В сказочном жанре из жизни людей
И, разумеется, мелких людишек,
Как величают народ без затей.
Значит, как прежде, опять в тридевятом,
Лет эдак триста тому уж назад
Жил-был Иван, не царевич понятно,
Так, простофиля, дурак в аккурат.
Вот потому не пахал и не сеял,
Днями валялся себе на печи,
Душу свою согревая идеей
И чередой сновидений в ночи.
Мать дураку уж давно не грозилась
Выгнать из хаты на лютый мороз,
Лишь одевала, исправно кормила,
Выплакав море родительских слёз.
Так бы, наверно, и время промчалось,
Старость пришла, да призвал бы погост,
Только, как в сказке, Ивану досталась
Пара бодливых до ужаса коз.
Сами пришли – видно, выгнали где-то,
Или сбежали, поди разберись.
Но, однозначно, что сразу моментом
Вся изменилась Иванова жизнь.
Это понятно, а как же иначе?
Две сумасбродки рогатые всласть
Днями гоняли старух и собачек.
Экая вышла в деревне напасть!
Стоит замешкаться – шасть из засады,
И норовят всё поддать да поддеть.
Нету с двумя супостатками сладу,
Хоть бы задрал их скорее медведь!
Миром к Ивану. Давай, мол, любезный,
Просим свою животину унять.
И, как положено, царь вдруг проездом…
Рядом, конечно, вся царская знать,
Службы какие, и сам воевода
В полном параде на знатном коне.
Тут, при скоплении полном народа,
Две забияки, друг друга черней,
Путь преградили царёву кортежу.
Можно смеяться, но в пару минут
Был наш дурак навсегда обезврежен
И под замок трёхпудовый замкнут.
Коз изловили, содрали с них шкуры,
Чтобы не шастали, как до сих пор,
Злыднями хмурыми по свету сдуру,
Мясо да кости – собачкам на корм.
Тут бы и сказке конец, но сначала
Сделаем вывод, довольно простой:
Если корова с утра промычала,
Будто бы козы пришли на постой,
В шею гони тех непрошенных бестий –
Пусть восвояси летят кувырком,
И уясни, что в любом гиблом месте
Надо не быть записным дураком.