из-нанка января 2
Близился сизый закат. Воздух был нежен и хмелен. А зачарованный сад так восхитительно зелен. Буратин стоял у окна, задумчиво глядя на сад. Жара ещё не сожгла цветущие ветви, густые тени тёмными кляксами перепачкали аллеи, словно золотом залитые солнцем, лучи солнца словно распарывали кроны деревьев, веерами рассыпаясь по саду.
Поэтесса Дуремур-Карбас в длинном вечернем платье... - да в том-то и дело, что не в платье... не в смысле - голая... - в форме пионервожатой - сидела на краешке кровати и читала стихи сидящему рядом с ней Дажавю.
Дажавю слушал внимательно, делая в телефоне пометки - вовсе не рецки, так, для себя, фрагменты, о поэзии.
Буратин думал о том, что странно слышать о высоких чувствах и возвышенной любви из прекрасных уст поэтессы, только что услаждавшейся если и не низменными, то, во всяком случае, выглядящими довольно прозаически, штуками. Конечно, ему не думалось о каких-то осуждениях, хотя её муж был человеком неплохим, доверял и ей, и друзьям - очевидно, напрасно, - хотя и только в данном отношении, - Буратин испытывал к Мальвину по-настоящему дружеские чувства, и то, что пришлось друга обманывать с его женой, хотя не вызывало большой радости, - конечно Нина Николаевна была дьявольски соблазнительной и красивой, стройной, прелестной, - но и угрызений совести Буратин не испытывал - дело даже не в том, что вышло само собой - стихи, луна... Впрочем, луна - луной, но дело было утром, и не рано, и поэтесса была после, что называется, бурной ночи с пасынком - Беней - по прозвищу Мальвина, что мало красило его, хотя его фамилия была нелепа донельзя и вызывала столько "вопросов", что стоило б удивляться беззлобности самого двадцатипятилетнего парня, - Девочка - особенно, конечно, в аспекте любовных дел: Девочка Мальвина в роли самца как-то не звучала - Беня даже выглядел не очень мужественно - мелкий, щуплый, в форме пионервожатого, он выглядел вовсе не на свои двадцать пять лет, впрочем, всё равно скромноватые для пятидесяти его "любимой мачехи", к тому же элемертарно выше его ростом чуть ни на голову... - Мальвина выглядел буквально пионерчиком-шестиклашкой, но несмотря на этот, мягко говоря, юный вид и не сильно мужественное прозвище, - любовником он оказался "сногсшибательным", - и поэтесса до сих пор под впечатлением, похоже "сгоряча" - ещё не осознала факт супружеской измены с сыном мужа и, тем более, проблем продолжения этой связи, отказаться от которой вряд ли уже её могло что-либо заставить... - даже размер, как говорится, "не имеющий значения", - оказался более, чем достаточным... Что говорить, Девочка оказался "не девочкой", - настолько, что все разумные сомнения испарились, кажется, навсегда... Нельзя сказать, чтоб Дажавю и Буратин поставили целью "встряхнуть" супругу своего друга с целью как-то пробудить в ней сомнения относительно "неравного брака" - а в довершении всех бед Девочка со вчерашнего вечера был абсолютно законным супругом Дуремур-Карбас, так что в прямом смысле получил совершенно законную первую брачную ночь с ней - всё дело было в том, что Абраша Мальвин придумал блестящий способ отмазать сына от Афгана, куда Девочку должны были загрести как старшего лейтенанта запаса, - папаша уговорил супругу - с которой оказался в фиктивном разводе, чтоб не потерять квартиру в Москве... - зарегистрировать в ЗАГСе фиктивный брак с сыном - ведь разница в двадцать пять лет формально не могла быть причиной отказа... - но это было, так сказать, полбеды - сам Абрам Абрамыч забронировал супруге и сыну люкс в мотеле рядом с комплексом "Дружба", куда мадам Карбас привезла из школьного пионерлагеря отряд своих пионеров, как-то совершенно упустив из вида, что люкс отличается от обычного номера единственно тем, что в нём вместо двух коек одна двуспальная кровать,- номер по иронии судьбы даже назывался - "для молодожёнов", так что Абраша собственноручно уложил в одну постель с собственной супругой своего сына - и в точности после регистрации их брака... очевидно, фиктивным уже никаких шансов остаться не имеющим...
Буратин, таким образом, оказался с Дажавю в ситуации двойного обмана - трахнув одновременно гражданскую с недавних пор жену друга и законную жену сына друга...
Могло б ему быть обидно, что сама изменщица, как-то поразительно запросто дав им, ведь прежде считавшаяся суперщепетильной - её даже в школе ученики прозвали Ни-Ни не просто в виде аббревиатуры её имени-отчества - Нина Николаевна - но почему-то знавшие о её чрезвычайной супружеской верности... впрочем, год назад она изменила впервые и на беду ей не удалось "сохранить тайну вклада" - она родила два месяца назад, и чудо её спасло: семидесятилетний Абрам Мальвин ни на мгновенье не усомнился, что сделал ей (и себе) ребёночка, как-то даже близко не услышав гремевшие по городу слухи... Буратин кое-что слышал, но, что называется, из первых рук... уст... То есть знал очень достоверно историю злосчастной ночи Ни-Ни...
Возможно, это и делало его как-то не слишком угрызающимся своей совестью.
Он больше думал о том, насколько внезапно появившийся молодой супруг Ни-Ни - Беня Девочка - расценит первую супружескую измену своей, так сказать, уже не фиктивной супруги, которую всё называл по заведённому отцом давно правилу "мамулей", - особенно Буратина "умилило" то, что он слышал, как молодожёны ночью буквально в интересном занятии обращались друг к другу "мамуля" и "сынуля" - а сейчас Дуремур-Карбас читала стихи как бы Дажавю, а смотрела влюблённо на молодого супруга, как-то будто не понимая щекотливости ситуации получившегося "любовного многоугольника"...
- Надо сваливать, - сказал Буратин, поймав несколько смущённый взгляд Дажавю. - Нельзя мешать молодожёнам.
- Перестаньте! - отмахнулась Ни-Ни, и Дажавю приостановился вставать. - Вы же знаете - это чисто фиктивный брак! Впрочем, нам с Бенечкой надо... что мы собирались, сынулечка? В общем, есть дела. Ах, да - надо посмотреть рукопись мальчика - я должна, я же в писательской организации - ответственная за идейно нравственное воспитание молодых литераторов. Как члена партии меня поставили - так надо смотреть теперь внимательно, это серьёзное дело! Вы можете идти. Да, Бенечка пойдёт с отрядом после обеда - тогда зайдёте, закончим с вами.
- Да-да, - закивал Дажавю. - Но Алик лолжен ехать...
- Конечно. Вы же с сыном, дорогой? Я смотрела стихи вашего ребёнка, - талантливо, что сказать! Его можно рекомендовать на фестиваль пионерскиз поэтов в Ленинград, я его повезу, правильно? Взрослый мальчик, он в пятом?
- В шестой перешёл..
- Ну, конечно! Приходите с ним. Будем сразу заниматься, чтоб время не терять... Всё, всё - идите, я вас уже задерживаю!
Она встала, машинально взявшись за подол своей куцей форменной юбки,
Посмотрела на как-то уж слишком броско развешенные на зеркале трильяжа, словно белый флаг её капитуляции, её трусики, хотела убрать, но отдёрнула руку.
- Идём, идём, - поторопил Буратин. Возможно, и к лучшему, что он не примет участие в предстоящей поэтичской номинации...
+++
Это всё продолжится