В помещение сырое,
Прячась в панике от туч,
Где живут беда и горе,
Проскользнул несмелый луч.
Пахло тут гнилой селёдкой,
Едко–горьким табаком,
Огурцом, палёной водкой
И протухшим судаком.
Плача жгучими слезами,
Бомж здесь старенький сидел.
И бесцветными глазами
На пустой стакан глядел.
Тяжело его похмелье:
Жизнь, как гиря, тяжела.
Где ж найти сегодня зелья,
Чтоб душа не умерла.
Говорят: «Не зарекайся
От тюрьмы и от сумы».
Так-то так, но опасайся
Бьющей в голову «чумы».
На несмелый, робкий лучик
Бомж, закашлявшись, взглянул.
И, став серым словно тучи,
Пав на стол главой, уснул...
Никому тот бомж не нужен;
Мимо все бегут, спеша.
Умер он, несчастный, в луже:
Успокоилась душа...
А что ж лучик? Он, бедняга,
Вновь попал в сырой «капкан».
Рядом – белым как бумага,
Бомж сидел, держа стакан.
2016 год.