все, что имею, хочу уместить в письмо,
а потом передумать, и не отдать почтальону
мой почерк, обрывисто-узкой тесьмой,
не расскажет тебе, сколько раз я был пьяным, сколько влюбленным
не расскажет, как хотелось драться и танцевать,
женщин и водки, а чаще всего и сразу,
что все мои демоны уже не умещаются под кровать,
как шарик заходит за ролик, а ум заходит за разум
зачем, снимая трубку, я продолжаю молчать
просто слова здесь так редко чего-то стоят
я не поддерживаю «о погоде» и ухожу, оставив на чай,
а пью в одиночестве и чаще у барных стоек
не расскажет, что тысяча слов уже не образует стиха,
а со стороны на себя невозможно смотреть без смеха
и эти слова оставляют след меньший, чем след каблука,
но я старательно вывожу их, чтобы с ума не съехать
что такое зима и как ее пережить
человеку, который слишком боится входящих
но который бежит, словно подросток курить за гаражи,
проверять свой черный почтовый ящик
а знаешь, я ведь пытался понять почему,
между людьми существует непреодолимая тяга
она должна приносить счастье, а на деле, один к одному
это волчья яма, полная волчьих ягод
и почему здесь думают, что все написано на роду,
а жизнь идет согласно, какой-то божественной воле.
благими намерениями вымощена целая площадь в аду
на груди чаще крестик, а в груди чаще нолик
а знаешь, я взял за правило уходить домой после двух
или в любое время, когда на часах число зверя.
и единственное, о чем я все еще хочу говорить в слух,
что любовь - это единственное, во что следует верить