Расплата неотвратима, как первое сентября.
Но люди проходят мимо, ни слова не говоря –
Уносят моё молчанье в котомках и котелках.
А я – сам себе начальник, и доля моя легка:
Её, словно масло, мажу на бублики трудодней.
А горе моё – что сажа, неиздалека видней,
А крылья мои, как руки, заломленные назад,
И в каждом кармане кукиш, и колотый лёд – в глазах.
Кресты проводов и звонниц выманивают ворон.
Я – сам себе незнакомец, а всем остальным – Харон,
Привыкший топить в кагоре не платящих за провоз.
Ведь счастье моё, как море – честнее горючих слёз
Всех правых и виноватых. Без скидок на их срока.
Любовь мою, словно вату, испачкал в крови закат,
Мои золотые годы заложены в кабаке,
И только смешная гордость не выкуплена никем.
Приходит без рыбы невод: непруха – моя сестра.
Моими грехами небо замаливает свой страх,
Моими стихами ветер обклеивает столбы.
Но больше всего на свете мне хочется просто быть –
Свою колею нашарив, ползти по ней вкривь и вкось,
Но рвётся на волю шарик, вскипает былая злость,
Вонзаются в воду вилы, нещадно мироточа.
Ведь вера моя, как вира, и имя ей – саранча.
06.08.16.