Поскольку нет других историй,
Мы обратимся к гражданину,
Чей род – не вместишь на секвойе,
Ну, то есть древе типа хвои,
Что точит гемоцианином.
В кругах, что ходят близко к небу,
Где всех дороже чистота,
Там исполняют как немые,
Свои законы вековые,
Короче, схема еще та.
И жизнь была полна, но часто,
Как оставался он один,
Он ненавидел свое стадо,
Такое бунтарское чадо,
Был этот странный гражданин.
В особых градусов моментах
Он шел искать по свету счастье –
Сняв очень белую рубаху,
Переодевшись под неряху
И спрятав белое запястье.
И в те недолгие мгновенья,
Что можно просто быть собой,
Он пил вино с простым народом,
Совокуплялся с чьим-то родом,
Совсем не крови голубой.
Вот так текли его сезоны –
То чисто очень, то счастливо,
То в лес, то в сад,
То в рай, то в ад,
Неправильно? – Зато красиво.