Глава пятая
УКРАИНА
До г. Бахмач я добрался без приключений, но они не заставили себя ждать.
По адресу, указанному в газете, оказалась контора по найму рабочих, что-то типа биржи труда. Там меня “обрадовали” сообщив, что штат энергопоезда уже укомплектован, но есть вакантное место механика на ферму в ближайшем колхозе.
Выбирать особо не приходилось потому, что в дороге поиздержался, и кое-что купил из вещей на зиму, в частности, полупальто «Москвичка» и боты «Прощай молодость». Поэтому срочно нужны были и заработок, и крыша над головой. Получив на руки записку-направление со своим неизменным спутником-чемоданом отправился на поиски конторы колхоза.
Председатель колхоза очень обрадовался новому кадру в моём лице потому, что местную молодёжь на ферму загнать было невозможно ни кнутом, ни пряником, а механик был нужен позарез, особенно зимой. Первым делом он определил меня на квартиру к одной одинокой женщине, пообещав платить ей за моё проживание и питание натуроплатой от колхоза. За ночь я хорошо отдохнул с дороги – сама хозяйка спала на печи, а мне уступила свою кровать. Утром она напоила меня чаем со свежеиспечёнными оладышками, посетовав, что нет молока.
В восемь часов я уже был в конторе, а оттуда в сопровождении председателя отправился знакомиться с новым местом работы. По дорроге председатель объяснил, что на работу надо будет выходить к 6-ти часам, чтобы успеть до дойки напоить скотину, а для этого необходимо ежедневно отогревать автопоилки. Без механика скотникам и дояркам приходится вручную таскать воду и поить каждую скотину отдельно из ведра.
- Это тяжёлая работа и отнимает много времени. Скотниками работают пожилые мужики, вернее – старики, которым и со своими прямыми обязанностями- накормить скотину, убрать навоз, - справляться нелегко. А доплата не положена потому, что ферма оборудована автопоилками и поить весь скот два раза в сутки должен один человек – механик,- председатель тяжело вздохнул и продолжил делиться со мной наболевшим.
- С доярками то же самое – каждой приходится выдаивать по 10…13 коров два раза в сутки.
В колхозе 150 коров, из которых добрую половину приходится подвешивать на верёвках, чтобы не упали – кормов катастрофически не хватает. Все старые покосы перепахали, чтобы выполнить план посева кукурузы, а силос из кукурузного будылья, даже сдабриваемого патокой*, коровы жрут не охотно.
*Патока – продукт от переработки сахарной свеклы \авт.\
- По- хозяйски следовало бы в нашем колхозе оставить несколько коров для обеспечения молоком внутренних потребностей – для детсада, для семей с малыми детьми, но план по мясу и молоку с нас требуют неукоснительно. Всё это я говорю тебе откровенно и с просьбой помочь нам хотя бы в зимние месяцы. Зарплата механика у нас небольшая – 90 руб., но основными продуктами – мука, мясо, молоко, картопля, патока к чаю, обеспечим. Работа
у тебя будет не обременительная, но ответственная – вода на ферме должна быть круглосуточно. Кроме того, 2…3 раза в неделю придётся самому ездить на лошади за ГСМ*.
*ГСМ- горюче-смазочные материалы \автол, солярка и др.\
Не буду описывать подробно Сизифов труд совместно со скотниками и доярками за выживаемость скота, но удовлетворить мою романтическую натуру он не мог. Поэтому
с наступлением тепла по собственному желанию я уволился из колхоза и завербовался на стройку в трест КременчугНефтеХимстрой. Доехать до стройки от города Кременчуг можно было на пригородном поезде за15…20 минут. Посёлок строителей Молодёжный имел несколько 3-х этажных общежитий, в одном из которых меня и поселили
в комнате на 4 койко-места на 3-ем этаже.
Вечером я познакомился с жильцами, когда они пришли с работы, сначала коротко: рукопожатие – Василий Степанович, рукопожатие – Коля, рукопожатие – Джумадурды, можно Женя, ого…- тёзка. После того, как они умылись и переоделись, началось настоящее знакомство. Василий, как старший по возрасту, предложил мне «прописаться», т.е. обмыть новоселье. На мои сомнения в том, что время позднее и водки не достать, он коротко распорядился:
- гони трояк, остальное не твоя забота.
Я вручил ему 3 рубля, а он передал их Коле с напутствием:
- пошустри, молодой,- а Джумадурды, дальше буду называть просто тёзкой, отправил
по соседям за закусью.
В общежитии на каждом этаже была кухня, где можно было готовить пищу, но ребята предпочитали питаться в столовой, а утром и вечером обходились чаем. Через полчаса на столе появились бутылка самогона, несколько луковиц, горка килек на газете, несколько варёных в мундире картофелин и буханка хлеба.
Ни рюмок, ни стаканов разумеется не было – пили из походных алюминиевых кружек, одну из которых, для меня, тёзка принёс от соседей. После первого тоста «за прописку» выпили
по 50 гр., которые не на глазок, а по «булькам», разливал в кружки Василий Степанович (впоследствии я убедился, что он никогда не ошибался – 10 булек соответствовали ста граммам). Закусив килькой с хлебом, предложили мне поведать: -кто, зачем, откуда.
Я рассказал историю с чемоданом и неудачное устройство на работу в г. Бахмач, посетовав
на отсутствие романтики. После второго тоста за здоровье присутствующих, быстро захмелевший Николай – Коля, рассказал, что ему 18 лет, образование 7 кл., родителей не помнит, сбежал от тётки и тоже ищет романтику. Работает пока куда пошлют, но надеется освоить здесь специальность бульдозериста – в конторе обещали.
Тёзка сообщил, что он чистокровный туркмен, но учился в русской школе. Отслужил в армии, где приобрёл специальность шофёра, а здесь работает на автокране. По договору должен отработать ещё один год.
Василий Степанович, как он представился вначале, или дядя Вася, как обращалась к нему молодёжь, 40-летний коренастый мужчина среднего роста, немного сутулый, вероятно от специфики работы, сказал, что он прошёл и романтику, и, огонь, и воду, и медные трубы,
что он потомственный квалифицированный землекоп. Сюда приехал из Пивека, о котором вы, конечно и не слыхали, но он когда-нибудь под настроение нам расскажет, что с его жизни можно писать роман, а здесь работает бригадиром на земляных работах.
На другой день меня оформили помощником машиниста экскаватора (ещё одна новая для меня специальность) и проводили на участок, где готовили котлованы под фундаменты цехов и оборудования нового гиганта химической промышленности. Квалифицированных кадров не хватало и поэтому значительную часть земляных работ выполняли вручную. Особенно много было девчат из сельской местности, которые нанимались на сезонные работы за мизерную зарплату, лишь бы освободиться от безысходного существования в колхозах.
Новейшая техника простаивала и поэтому я уже через месяц работал на экскаваторе самостоятельно, хоть и числился по кадрам помощником машиниста. Вначале выполнял простую работу – трамбовал котлованы под фундаменты, а потом освоил и более сложные операции при работе драглайном – это, когда ковш экскаватора подвешен на тросах. Работа на экскаваторе требовала повышенного внимания и ювелирной точности, она мне нравилась и выполнял её с удовольствием.
Жизнь налаживалась, завелось много знакомых из соседей по общежитию и в посёлке. Особенно подружился с одной одинокой женщиной, у которой было две маленькие дочки. Она была моего возраста, работала бетонщицей на стройке, но не пропускала ни одних танцев, где мы и познакомились. Я иногда оставался у них ночевать, и она много рассказывала мне о Ташкенте, откуда и привезла дочек.
В свободное время я посещал танцы на пятачке посреди посёлка, много читал и даже вернулся к былому хобби – писать стихи, несколько из которых были опубликованы в местной газете.
Из спокойной налаженной жизни в то лето, насколько могу вспомнить, выделились 2 случая. В первом отличился наш Коля. Однажды, после получки в выходной мы дружно остограмились и разошлись по своим делам и интересам. Дядю Васю пригласили соседи, мы с тёзкой отправились на танцы, а Коля решил поехать в город посмотреть новый фильм.
Что его подвигло на этот поступок осталось тайной, но вместо кино он попал в вытрезвитель, из которого на другой день его перевели в КПЗ для следствия. Оказывается, он разбил витрину продовольственного магазина на центральной улице, залез в магазин, набил карманы и за пазуху конфет. Так же беспрепятственно покинул магазин, прошёл 200…300 метров до сквера и улёгся там спать на скамеечке.
Патрульный милиционер случайно заметил спящего Колю и решил его разбудить, чтобы отправить домой. Но когда он потянул Колю за рубаху, из- под неё посыпались на землю конфеты шоколадные и карамель.
Следствие установило, что он нанёс ущерб магазину на 47 руб. и передали дело в товарищеский суд на усмотрение коллектива. На суде посмеялись вволю и взяли его на поруки, возместив ущерб.
Второй случай был связан снова с моим чемоданом.
Однажды, возвращаясь с работы, на проходной в общежитие около дежурного я сразу заметил свой чемодан. Необычный вид его удивил меня больше, чем само его явление в необычном месте – к ручке его была привязана длинная скрученная из белого материала лента. При ближайшем рассмотрении оказалось, что она изготовлена из простыней, разорванных на полосы.
Дежурный пояснил мне, что чемодан принёс жилец из 17-ой комнаты, который, возвращаясь с работы, под окнами заметил чемодан, тоже удивился его виду и решил доставить дежурному с тем, чтобы тот сообщил участковому.
Поднявшись к себе в комнату, я застал ребят в полной растерянности и злости. Дядя Вася метал громы и молнии, насыщенные замысловатым матом. Все постели были перевёрнуты,
а на полу валялось несколько лоскутов от разорванных и исчезнувших простыней. Я, как мог, пояснил им обстановку и посовещавшись мы решили не создавать себе лишнюю волокиту, и милицию не вмешивать. Пригласили коменданта, жильца, который обнаружил чемодан и совместно с дежурным составили протокол происшествия. Заверив его подписями всех присутствующих, получили у коменданта другие простыни. Немного успокоившись мы должны были признать, что план у воришки был гениально прост – без вещей он спокойно вошёл и вышел мимо дежурного, который не мог помнить всех жильцов в лицо.
Но доля риска у него была – он не мог знать расписания нашей работы. Скорее всего у него был наводчик из жильцов общежития. Просто выбросить чемодан он не рискнул – всё-таки
3-й этаж, а верёвкой запастись не догадался. В этом был его просчёт – лента из простыней
и привлекла внимание прохожего.
Надо сказать, что двери комнат имели внутренние замки, но обычно их никто не закрывал потому, что красть было нечего. В нашей комнате, например, только у меня был чемодан, а остальные обходились простыми вещмешками. Поэтому вероятно воришка и решил, что в чемодане должны быть ценные вещи.
Таким образом чемодан снова не захотел покинуть меня, а я в благодарность не расставался с ним ещё много лет.
По окончании сроков договора мы с тёзкой (Джумадурды) решили поехать по объявлениям
в газетах на строительство Саяно-Шушинской ГЭС – уж очень СМИ расписывали масштабы этого строительства, а специальности наши были подходящими. Я к тому времени можно сказать в совершенстве овладел приёмами работы на экскаваторах разных марок, в том числе и на одном зарубежном- чешском.
А о тёзке и говорить нечего – у него были универсальные права на вождение грузовых и легковых автомашин.
На прощанье с дядей Васей и Николаем вечером распили отвальную, а утром тёзка с «солдатским сидором» и я, с неразлучным чемоданом, отправились на вокзал в г. Кременчуг.
Продолжение – гл.6
http://www.stihi.ru/2016/06/13/6780