Навеяно стихотворением «БУЛКА»
«…Интернат, казёнка, малолетка,
а потом постарше, пострашней…
И малюют власти
“Небо в клетку”
для своих отверженных детей…»
Лина Лучникова
Глава третья
БЕЗ БУМАЖКИ ТЫ БУКАШКА
После окончания училища механизации сельского хозяйства, что было расположено
в Семипалатинской обл., мы изрядно выпили в ожидании поезда на Павлодар.
Мы – это группа 20-ти летних романтиков 60-х годов 19-го столетия, приехавших на целину
не за длинным рублём, а по зову сердца.
Из-за чего началась драка с чеченцами, высланными в Казахстан во время войны
и проживавшими в то время в пристанционном посёлке, не помню. Очнулся я в вагоне
товарняка в узком промежутке между штабелями брёвен. Лежал на спине поэтому
открыв глаза быстро сориентировался- поезд стоял на станции, а перед глазами виднелся
кусочек ясного голубого неба, как из колодца. Сам забрался сюда, спрятавшись от чеченцев,
или они засунули меня в бессознательном состоянии – об этом я тогда не думал.
В голове, как гвоздь, торчала одна мысль – где чемодан с пожитками, в котором были и все документы, в том числе и паспорт. Что значит оказаться без единого документа,
удостоверяющего личность, знал достаточно хорошо – \без бумажки ты букашка…\.
Ощупав себя со всех сторон, существенных повреждений и крови не обнаружил. Побаливали спина и рёбра, но терпимо. Довольно легко выбрался по брёвнам на верх штабеля, спустился на землю и ковыляя побрёл к вокзалу. Станция была незнакомая, название на фронтоне мне тоже ни о чём не говорило, в какой стороне находится станция, с которой меня таким экстравагантным способом пере транспортировали, не имел понятия.
Принял единственно возможное, разумное в данной ситуации, решение – обратиться
в пристанционную милицию.
Бравый капитан с казахским лицом принял меня не очень приветливо, но выслушал внимательно.
- Та…к, это значит тебя разыскивали вчера на станции Казан- Чункур до поздней ночи,
а приметы передали по линии. Что я могу для тебя сделать – отправлю на первом же попутном поезде до вашей станции, а там пусть милиция разбирается.
Поздним вечером я уже сидел в комнате милиции на нашей станции и тоскливо выслушивал нотации капитана точь- в- точь похожего на предыдущего – как близнецы,- подумал я мельком.
Дело оборачивалось хуже, чем я мог предполагать.Чемодан с вещами, в котором были
и все мои документы, ребята забрали с собой, скорее всего Борис из Баку – ближайший товарищ по училищу. Группу сопровождал представитель училища, у которого были и все наши аттестаты. Их должны были вручить нам по прибытии на место согласно распределения по совхозам. Наконец в мои невесёлые размышления просочился голос
капитана:
- По инструкции я должен отправить тебя в СИЗО \ КПЗ\ для выяснения личности, но мне тебя жаль – затаскают, измордуют и выкинут. И покатишься ты парень по наклонной до самого дна.
Единственно, что я могу сделать – не открывая дела, отправить тебя своим ходом в Павлодар, там в сельхоз управлении помогут найти вашу группу.
Молодая казашка – проводница пропустила меня в общий вагон, пообещав капитану доставить меня в целости и сохранности. Народу в вагоне было немного, но проводница посоветовала мне забраться на третью багажную полку и спать, на всякий случай (проверки, расспросы),
всё-таки без билета и без документов.
Третья полка была узковата и было не исключено, что во сне я могу с неё свалиться, но спорить не приходилось.
Внизу пассажиры ужинали, делились друг с другом припасами, укладывались спать. До этого
я почти не думал о том, что уже вторые сутки ничего не ел. А сейчас запахи пищи снизу, смачное чавканье заставили желудок взбунтоваться – начались спазмы, слегка подташнивало.
Я, конечно, знал (из книг), что человек без пищи может прожить долго, но от этого мне было
не легче. Украсть, или попросить я не мог – такой вот сложился характер. Но тут, как обычно неожиданно случилось чудо. Умащиваясь и ворочаясь со спины на бок и обратно на спину
я почувствовал под собой что- то жёсткое. Нашарил рукой и вытащил нечто, похожее на обломок кирпича, или ссохшийся комок грязи. Но обострённое чувство голода уловило
еле-еле различимый запах хлеба.
В тусклом свете ночника, приблизив к глазам, я разглядел, что это засохший заплесневелый кусок хлеба побольше моего кулака. Я не мог откусить от него ни крошки, но постепенно, облизывая и обсасывая, добрался до вполне сохранившейся внутренности. Это был настоящий ржаной хлеб – не чета современному суррогату. Мне он показался слаще пирожного.
Желудок, довольно урча, успокоился и мне удалось даже подремать до Павлодара.
Было утро третьих суток моего поста. Проводница проводила меня из вагона, пожелала
удачи и занялась своими делами. В вокзал я не пошёл, а решил обратиться к постовому
на привокзальной площади, где останавливался городской транспорт.
Сержант – постовой милиционер даже козырнул мне, когда я попросил объяснить, как добраться до сельхоз управления.
-Сядешь на 13-й автобус, а на какой остановке сходить спросишь кондуктора.
- Вы мне расскажите, по какой улице дойти пешком, а на автобус у меня денег нет.
- Что, парниша, неприятности, загулял что ли?
- Да…нет – отстал от группы выпускников училища.
- А, новая смена целинников, давай, парень, трактора заждались, - и порывшись в кармане протянул мне целый рубль. Я покраснел до корней волос, но рубль взял и сказал только – спасибо товарищ сержант.
Первым делом купил пирожков по 10 коп. за 1 шт. Проглотил пирожки почти не разжёвывая, запил газировкой по 3 коп. за 1 стакан. На проезд в автобусе копейки остались – билет
стоил 5 копеек.
Когда в управлении без лишних разговоров – (оказывается капитан со станции Казан-Чункур позвонил в управление) по заявлению о помощи от профсоюза мне выдали 13 руб., я понял, что чёрная полоса закончилась. Кстати, это была первая и последняя наличная помощь от профсоюза, взносы которому я аккуратно платил все 45 лет трудовой деятельности. О санаториях и домах отдыха я знал только понаслышке.
Хотел сразу поехать на вокзал, чтобы вернуть рубль сержанту, но комендант проводил меня
в собственную управленческую гостиницу (типа дом колхозника) , показал свободную кровать и предупредил:
- Никуда не отлучаться потому, что готовят машину в тот совхоз, куда была отправлена ваша группа. Можешь сходить в столовую и отдыхай, я за тобой зайду, как только машина будет готова.
- Хорошо, товарищ комендант, слушаюсь, товарищ комендант, спасибо, товарищ комендант, - я уже юморил в предвкушении скорой встречи с ребятами.
В столовой я заправился с запасом на дорогу – съел первое, два вторых и три стакана компота. Вернувшись в гостиницу, прилёг не раздеваясь на кровать и проспал в ожидании коменданта до следующего утра. Комендант разбудил меня часов в восемь, проводил до машины
и шутливо пожелал скорее перепахать все казахские степи.
На этом рассказ о корке хлеба можно было бы закончить, но любопытному читателю вероятно интересно узнать, чем закончилась история с чемоданом и как я снова стал гражданином с бумажкой.
В совхозе я узнал, что все курсанты нашей группы, получив на руки аттестаты, разбежались (вероятно по месту жительства) и поэтому меня встретили не очень приветливо. О чемодане никто ничего не знал, но я его случайно (или чудо) в последствии нашёл в одном из отделений совхоза, где пришлось пахать зябь*.
*Зябь – осенняя вспашка, в отличии от весновспашки.
Его даже не открывали, всё было в целости и сохранности – на целину крохоборы не ехали,
а если романтики разбежались, вероятно была причина.
Продолжение
http://www.stihi.ru/2016/08/06/2398