Все то, что…
Звезда Л.
Там льются со склонов янтарные лозы,
От ветра дома укрывая по плечи, –
И течь им под солнцем, под звездами течь им,
Покуда не кончится рой медоносный.
Восходит Лучафэрул огневолосый,
Лучи рассыпая над замершим садом,
Пчелою рассветной в окно залетая.
Сплетаются ветви, сплетаются косы,
Земная любовь и любовь неземная.
…И прячется в листьях слеза винограда.
Проходит овечий пастух по холмам.
Там бочки хмелеют от крови муската,
Там Днестр течет молоком по губам.
Но море холмы и леса отнимает,
Песчаные косы – лозы солонее,
Твой Тирас в Понтийское море впадает.
…И только она забывать не умеет.
Пьяное море
Уколют сюда и наступят вот тут –
И пьяные строчки, как слезы, текут.
Ах, пьяные слезы – вода и вода,
Соленое море глотнешь иногда.
Оно неполезно для жизни и почек –
Чем хуже для них, тем пьянее для строчек.
И льется, и льется чернильное с горя,
И солится, солится Черное море.
Ностальгия
Где Сережа Парамонов,
Где хорошая страна?
Жизнь, как бюст из поролона,
Не волнительна она.
Но прекрасная такая
До последней запятой.
И волшебник прилетает
Вертолетный. Но не твой.
Близость
В с е то, ч т о г и б е л ь ю г р о з и т
И голосом сирены манит,
Как эхо, прячется в тумане
И губы мятой холодит.
Сирена, та еще обманет,
Но голос уведет на Крит
И заплутавшее сознанье
На части света расчленит.
Во тьме старуха в платье черном
Поет чужими голосами –
И небеса хохочут с нами,
Над головой смыкая волны.
Ренегатское
И поскользнуться, и скатиться в небо,
И шмякнуться на камни облаков,
И в самом дорогом из кабаков
Нажраться в хлам амброзии и снега.
Оплакать шкуру, брошенную вам,
Изгоем здесь и перекрестом там.
Треуголка
Когда стихи тебя допишут
До самой откровенной точки,
Оставь не очень длинный прочерк
Для смайликов и прочих шишек –
Вот и посмотрим-посчитаем
Шипы и розочки вдогонку,
Когда, ломая треуголку,
Войдешь к главбуху «Ада-Рая».
Мертвый сезон
А небо никуда не упадет.
Сезон дождей, в аду туристов мало.
А хоть бы и сорвалось и упало,
Да мало ли, упало – отползет.
Не станем распорядок нарушать
Рабочих дней и красных уикендов.
Здесь, собственно, собравшись умирать,
Аборигены не меняют бренда.
Дождливый полдень в море немоты,
На вешалках оставленная кожа.
И тут еще распустятся цветы,
Чьей красотой отравишься безбожно.
Она войдет и потечет мгновенно
Своею адской нежностью по венам.