Как долго всё могли от нас скрывать.
Тогда не знал, хоть был и в Пакистане я.
Им приказали русских в плен не брать
В конце того тюремного восстания.
Кто мог подумать, что им хватит сил
Под страшными тюремными нагрузками.
Об этом ещё Бисмарк говорил,
Чтоб никогда не воевали с русскими.
Всё, как обычно, силы не равны,
И даже те, кто были нападавшими,
Давно уж для советской их страны
Считались просто без вести пропавшими.
Но зная, что идёшь на смертный бой,
Стремленье быть единою командою,
И высший смысл, внутренний настрой,
Нельзя назвать советской пропагандою.
А с каждым днём желание сильней
Пойти в прорыв сквозь базу их военную.
На сорок лет Победы, в юбилей?
Нет, раньше, перед датой юбилейною.
Они сперва снимали часовых.
Понятно, для чего всё это нужно им.
И мало, кто останется в живых,
Зато свободен вход на склад с оружием.
Тогда их враг совсем не ожидал,
Что будет так, как будто-бы не страшно им.
Сначала захватили арсенал,
И овладели угловыми башнями.
Пусть с нами воевали много стран,
Традиции свои храним не даром мы.
От страха прогибался Пакистан
Под русскими громящими ударами.
Когда понятно стало, что всерьёз,
И очень долго надо будет драться им,
Их главный моджахед решил вопрос
Посредством Пакистанской авиации.
Пусть говорят, что это не пример,
Когда в итоге было поражение.
Запомни, мир, про крепость Бадабер,
И русское кровавое сражение.