Никого не зову я к застолью
На праздничный день.
И друзей, и врагов, пряча взор,
Обхожу стороною.
На стакане сивухи
Застыли кудрей моих тень
И рассеянный взгляд
Затуманенный болью, тоскою.
Бьют двенадцать часы,
И бутылка почти уж пуста…
Но бессонница всё не даёт
От усталости смежить мне веки.
Не ершистый юнец,
Знают все, что давно я усат,
Что моим непривычно рукам
Пребывание в неге.
От чего же: в мой дом
Зла усмешкой пришла нищета;
Вышло так, что вдруг труд
Презираемым стал и ненужным?
Перед светом и властью
Рабочая совесть чиста,
Почему же для них я теперь стал
Исчадием чуждым.