Такие пересуды – гость не гость –
беседы задушевные и тёрки
стояли в наших горлах будто кость.
А по утру сдавали нас шестерки
своим тузам козырным и иным.
И молодость сгорала наша в дым.
В тот самый дым, что вился над рекой,
тот самый дым,что тек от сигареты,
тот самый – не нашедший здесь покой,
пославший нас за беспокойство это.
А мы гостили на своей земле
свечей не зажигая в феврале,
но как один держали общий строй,
два раза в мае поднимали флаги,
шли в ноябре колонной строевой
под «мать твою»: в бреду своей отваги,
шептали что-то умное под нос,
боясь опять, чтоб кто-то не донес.
Мы были гости на земле своей,
но всякий раз в одну сбивались стаю
и слыли братством истинных людей,
иных за недоношенных считая.
А родина жалела и ждала,
как будто, правда, матерью была.
И водка не кончалась на столе.
И мы смелели, выпив круговую.
Да гости, да… Но на своей земле!
Мы те, кто полюбил её такую
и за неё в последний смертный бой -
готовы до последней мировой.