Подтаявших холмов халву
покрыл туман в истоме сладкой,
он мнет пожухшую траву
медвежьей неуклюжей лапой.
Он так знакомо пахнет солью
и даже прелью листьев бурых,
что, отдаваясь легкой болью,
различие температуры
теснит дыхание в груди.
Как будто снова я в Одессе,
где на краю моей земли
спят Молдаванка и Пересыпь
под толщей взвешенной воды.
И жизнь спокойнее и проще,
все тишиной оглушены…
Автобус приползет на ощупь
из неизвестной стороны.
Шофер туман помянет матом,
свет ляжет сливочным квадратом
и выйдет из его сиянья
арабка в длинном одеяньи
и пацаненок с автоматом.