Опять за городом бетонным
у голубого озерца,
над ковылём, седым и сонным,
кружит цветочная пыльца.
Откуда ветер в пьяном рвенье
разносит запах луговой
и соло жаворонка пенье,
звенит серебряной струной.
Среди распахнутых ромашек,
у полосы цветущей ржи,
синь васильков и звон букашек
нам навевают миражи...
Полвека вглядываюсь в лица
людей, деревьев, облаков -
всё шевелится, всё теснится,
звеня колечками оков.
Уйдя корнями в пласт глубокий
и в подземелье выждав срок,
теснит соседей, тянет соки
и расцветает василёк.
Так сопредельное влиянье
смиряет друга и врага,
цветами противостоянья
пестреют нивы и луга.
Я сам на воле, как в неволе,
живу у совести в плену,
с которой съел три пуда соли
и выпил рюмку не одну.
За то, что мир мне непонятен
и непонятен будет впредь,
и что на солнце столько пятен,
а я не в силах их стереть...
И ни к чему кричать о фальши,
слепой покорствуя молве:
"Одной ногой увяз в асфальте,
другой запутался в траве..."