И низойдёт иррациональностью границ
ментальных снов парфюм,
в прикосновеньях аяуаски
всплывёт забытое
на миг
иль навсегда,
энустариста - наваждений череда,
в пульсации рождая звукокраски
от мандалы, оранжевой причуды,
над головой расцветшей, поглотившей микроразум
сквозь хлам забетонированного темя,
начнёт игру в вибрации безмолвья,
ломая всё, что зналось как
пространство-время.
Пусты движения - где руки не нужны,
где даже слово рассыпается и меркнет
в бесчинстве форм субстанций красоты
и в нелогичном танце своего непостоянства...
в погибшем времени
лишь фонтанирует пространство
каскадом опиума светогеометрий,
в калейдоскопе вечно нового рисунка
о тайной сути раскодированной двери...
над явью, где всё так призрачно до боли,
но божества себе подыскивают в ней роли.