Искусной плоти нежное дыханье,
Печаль, сквозящая во всем,
И белое, чуть в складках одеянье,
И чаша круглая с вином.
В чертах застывших холод ве́чной му́ки,
Отверженности горькая печать,
И боль невыносимая разлуки,
И невозможность закричать.
А ведь бывало время, и шутила,
И в облике ином жила,
Но с чашей смертною навек застыла,
И в камне снова ожила.