Звезды верно гореть намерены,
Красным пламенем до кончины,
Что январь одарил нас бременем
И свинью подложил без причины?
Свистал ветер мимо ваших ушей,
А порой залетал и в уши,
И по мощам лился елей,
И пропитывал тело бездушное.
Вы шли, вы рыдали, слег ваш Бог,
Самоназваный гений, мыслитель...
И несли вы с трепетом его гроб,
В вековую его обитель.
Умер пророк коммунизма, горе
Комом подкрадывается к горлу?
Или людей обездоленных море
Несут на руках надежду,
Ушедшую времени прежде?
Волноваться не стоит, преемник,
С трубкою, усами-образ, новый святой.
Подхватит власть и укажет верно,
Ваш путь в тридцать седьмой.
Эх люди! Все стремятся к лучшему!
Разрушают и создают республики,
Ищут бесцельно счастье,
А после, это в лучшем случае,
Получает шиш с маслом,
На смех заграничной публике.
Придет новый герой, зажжет пламя,
Поведет массы вперед,
Гляди заграничный зритель!
А после скажет "адью" и уйдет,
А вы любезные как хотите?
Утопист, кремлевский мечтатель,
Кулачком создал Совдепию,
И в посмертном своем результате,
Вместо Библии можно печатать,
Капитал и энциклопедию,
И как Бога внести последнего.
Со страниц заблудшим в память.
Разрушить легко. Весы склоняются
К хаосу и страшной разрухе,
Прекрасное в темной груде.
В просторе поволжских степей,
Забитые, темные люди.
Едят вместо хлеба людей.
Знаешь, крайности жизни,
Превращают людей в зверей,
И из них исступленный и грешный,
Зарычит словно волк, соком брызнет,
И пойдет на того кто слабей.
Такова природа. Выживает сильнейший.
Коммунизм военный. Холера и стон,
Хладнокровный, черствый губитель.
Было время, просил ловить ворон,
Учеников опухший учитель.
А мечтатель гонял чаи с сухарями,
Строил планы, большие, великие,
Кушал рыбку подаренную мужиками,
Что плыла в воды Английские.
Надо всех посадить! Расстрелять всех надо!
Все что надо разрушил и разровнял!
Все в руках... А пока позовите мне Надю,
Пусть споет мне любимый "интернационал!"
И горели глаза... Бесноватый азарт,
Словно приспешник змея лукавого,
Ну почему же из всех государств,
Он выбрал нашу державу,
Перестроив на черный лад?
Бедные, глупые люди... Ленивое племя,
Свой век жили в серых бревнах,
И ждали что счастье на блюде,
Кто-нибудь подаст скромно,
И разрушит проклятое бремя.
Все ругают, клянут правителей,
Делом заняты в неохоту,
С сытым брюхом, на всем готовом,
А после на радость заграничным зрителям,
Устраивают перевороты,
И как псы живут под забором.
Нет, такому народу нужна плеть,
Твердая рука и тирания.
Чтобы потом ждали мессию
И пытались от горя прозреть.
Чтобы в рудниках надзиратели,
Били в зубы с размаху,
А потом повели на плаху,
К эшафоту на казнь показательную.
А других будили средь ночи,
Угрюмые люди в кожанках
И бродили среди квартир.
Разлучали сынов и дочек,
И родителей растревоженных,
В мир иной уводили досрочно.
Или же на Урал и Сибирь.
Сколько вымерло душ и умов,
В этой чистке кровавой, бойне?
Без нужды, без конкретных слов,
На "Лубянке" товарищ Блохин,
К стенке ставил, стрелял в упор.
Размозжал слово тыквы головы,
Исполнял мрачный приговор.
Что людишки? Они лишь россыпь,
Инструменты того не более,
Пусть до гроба гниют на заводе,
Пусть в грязи по колено в поле.
Если власть уберет за измену,
Им найдется замена.
Исполнялись мечты тирана,
Что лежал в склепе гранитном,
Лишь бы по дорогам разбитым,
Уводили людей обманом,
Окруженных кровавой свитой.
Звезды могут гореть величием,
Свысока кумачами зари.
Но не скроют они обличье,
Того кто расправы творил.
Спи спокойно прежний мучитель,
Пусть куранты двенадцать бьют,
На твою сквозную обитель,
Луна пасть разевает свою.
Время ведь не вернешь обратно,
Хоть по локоть руки твои,
В кровавых запекшихся пятнах.
В сердцах потомков людских,
Грусть живет непонятная.
Они вновь раздувают пламя,
Терроров, переворотов,
Поднимают смертельное знамя.
Видно "гения" генная связь,
Их окучивает заботой,
И из их же душ тянет грязь.
Видно так человек устроен,
Не живется спокойно ему,
Лишь одни конфликты и войны,
Распаляют житейскую хмурь.
И молчаньем избитым спокойно,
На себе ощущать кабалу,
И в герои писать покойных.
И пускай Америка сытая,
Развивается как зараза,
Дядю Сэма ставя реликвией,
Под раскаты цветного джаза.
Дух наш не истребить, не сломить,
Мы избитые, но живые,
Хоть для войн словно магнит,
Постоянно была Россия.
Ей спасибо не говорить,
Формалином пропитанной мумии,
Она первый в стране магнит,
Неудач, бед и безумия.
Над кремлем звезды пылают,
Развевается триколор...
В площадном, каменном крае,
Одиночный красуется морг...
Что изменилось? Ушел ли режим,
Вождя времен и народов?
И дух ли остался непримирим,
Сквозь те тяжелые годы?
Швыряйтесь пикетами, весь свой век,
Петиций подавайте программу,
Но в сердце Родины также упрямо,
"Невыносимый" лежит человек.