А пока море рвет на клочья футболку пены, взвизгивая и скуля,
оживаешь кем-то вроде ребенка, пряча за пазуху, что и нельзя:
луч, облизывающий щенка и щебенку, слоено-горькие соли скулы,
утро, которое будит вечера ветер, ветер, которого утром не будет,
то, что однажды тебя обожгло, но прежде согрело, как солнце на юге.
Складываешь в ракушки пестрого лака, как в глубинную память моря,
всех до единого в чем-то когда-то виновных (поэтому не виноватых),
тьму их и свет, прохладу июня, август с жаровен, закатные угли июля,
запах курицы-гриль в ее фольговой одежде, звук минеральной воды и
надежды, панцирь загара, песка языки, всегда, как последние, шрамы,
ошибки, проступки, поступки, татуировки,
буклеты, брикеты, билеты, барьеры и рубежи,
10 шагов до качели, вздымающейся на дыбы,
10 гранул бессмертия, зажатых в тепла ладонь – лето, еще одно лето,
август, июль, июнь.