В каждой жалкой душе,
Кислород что сжигает напрасно,
В красках, бархатных, златых, красных -
На гармони играет веселый цыган.
А улыбка, полна грустных черт,
Червь компании, сам интроверт.
На пол слив часть от рюмки горючей,
Хор цыган, дети в пляс, разгоняем день злющий!
Разжигаем огни, чтобы сокол дом вспомнил,
Чтоб не сбился с пути, в дали -
А цыгане все громче, трясутся луга, в тли,
Чтобы песнь, сам князь месяц запомнил.
Но играет гармонь, хоть по сердцу коты скребутся,
Этой ночью забудем себя, крови власть отдадим,
Видишь - девки смеются! Хор взревел,
Удальцы соревнуются в пляске,
Этой ночью забудем про боль, отдадим все реалии сказке.
Кто на луг, а кто милую в реку,
Расписной хоровод разделил народ,
Но смеется цыган, с черной челкой и в ветхой кофтенке,
Песням долг отдает и любимую ждет.
Чернобровую, тихую, с длинною шеей,
Нотам волю дает, задыхаясь поет, в пьянстве лютом погряз, лишь истошно зовет!
Ту, что как не была послушна, впредь не может ужасного крика услышать,
Что коснется в лачуге ниши,
Плакать тот, что заставит степь.
И взревет, как из древних сказаний медведь,
На пол, под стул, пролив рюмку ракии,
Вскачет мигом на две, и пойдет танцевать, сам с собой,
Выставляя на свет, на изнанку, струны душы,
Да и так, чтобы громче, только так - чтобы шире.
Придет утро, немое, что будет смеяться над вечером.
А цыган, пальцы в кровь измочил об гармонь,
Ему милая ночью мерещилась,
Будет гимн посвящать солнцу...
С той надеждой, что скоро вернется,
В белых платьях невеста, та покинула табор,
По кой свет весь стонал, плакал,
С нею солнце - сравнил цыган,
В ее власти, свою он свободу однажды отдал.