Португальский триптих
1.
Сочинял магелланские песни,
пальцы рвал в семиструнной игре.
Не забылся лишь звук той болезни:
"С бриллиантом Лишбоа в ноздре..."
По волне семиструнного лада
плыл с уклонами в речитатив,
пел для узкого круга баллады,
на инфизе диплом защитив.
Затерялась навеки кассета,
лента магнитофона "Весна",
где записаны барда куплеты.
Лишь строка не забылась - одна.
Век пройдя, оживлю и вторую,
полуострова карту раскрыв,
ибо линию береговую
смять не смог океанский прилив.
Ибо дышит всей грудью константа,
молодея на дальней заре:
"Португалия - профилем гранда
с бриллиантом Лишбоа в ноздре..."
2.
А что искал ты в красках Португалии,
то и нашёл. Пейзаж и натюрморт
смешав с наброском в профиль,
шёл ты далее,
минуя Сетубал, античный порт.
И в городке Кашкае на Атлантике
прозрачным зельем ужин запивал,
вином легчайшим -
тем, что в здешней практике
зелёным звал кофейный португал.
Дораду, нежно-жареную рыбицу,
чесночный соус сватал языку...
Но побережье чёрным камнем вздыбится,
и не оставит подступов врагу
за краем бухты.
За игрой и резвостью,
за мелом вилл и прозеленью хвой -
суровый чёрный берег дышит резкостью
суждений оконечности земной.
Здесь край земли.
И здесь, на вдохе вечности,
Кашкай, Лишбоа, Фару, Сетубал
вздымают сверхидею твердоплечести
непокорённых океаном скал.
Мир искривлён вдоль кромки Португалии,
вдоль тяготенья неподъёмных глыб.
Любовь впадает в смерть. На тонкой талии
железа рукавиц сойтись могли б...
Поэт - дитя, для мира несуразное.
Но, чем дорога дальше, тем верней
его открытки с берега - атласные
на аверсе, но между строк опасные -
на обороте, на изнанке дней...
3.
Уйдёт без упрёка Цезария Эвора
из мира, где молодость «Бесаме мучо»
сменяется за ночь синдромом Альцгеймера
иль хворью иной, на порядок покруче...
И мне, Кабо Верде, к эбеновой зелени
твоих островов не досталось билета.
Но нечто мятётся в сегодняшнем эллине –
и скрипами мачт, и изломами света.
Вот так и люблю – босиком отошедшую,
к Зелёному Мысу, кофейную диву,
как Осипа, брата-поэта, нашедшего
подкову под Ветхим Заветом оливы.
Есть царствие Эворы, детское, кроткое,
где каждый – глазаст и стыдливо не встречен.
Туда и плыву я папирусной лодкою,
поскольку и сам тем же резусом мечен.
Верблюды влачат сквозь игольные уши
с богатством тюки и баулы с грехами...
А чёрных сестёр бесприданницы-души –
певучи. И небо ступает по суше
босыми праматери Евы ногами.