Дядька меня подстерёг –
Грязный, как бес, чуть шаткий, –
и говорит: «Браток!
Не пособишь десяткой?
Праздник сегодня большой,
и в лавры святые приделы
в Сергиев тянет душой –
да денег нет съездить телом»
Лазурью полтинников трёх
его пятерню накрыл я,
а он – мол, спаси тебя бог,
и прочь поспешил, что на крыльях.
Но вновь на него я набрёл
к вечеру дня того же –
лежал он у входа в метро
с красной, как знамя, рожей.
Встав у тошнотных луж,
я над ним возглумился:
«Что же, господень муж,
скоро ты так воротился?»
С трудом разлепив глаза,
взглянув на меня сердито,
ответил он: «А ты сам
без греха, чтоб меня судить-то?»
Но кто без греха из нас?
И я, вняв хмельному слову,
в который по счёту раз
зарёкся играть святого.