Не смотри на меня. Не смей. Я не та, кто тебе нужна.
И от падших орущих змей мне досталась моя душа.
И достался мне цвет для глаз – как сверкающий изумруд.
Кто увидел меня лишь раз через месяц от хвори мрут.
Поцелуи в мои уста вкусом напоминают мёд.
Только первым тебе не стать – всё живое всегда умрёт.
А во мне целый тёмный лес: ядовитый и хищный плющ,
Амариллис цветущий; мест не найти, пока я не сплю.
Ты не думай, что ты силён, если смог меня обмануть,
Просто скоро хрустальный звон уведёт тебя прямо в тьму,
Там уж я обниму хребет, поцелую кричащий рот.
Никого здесь давно уж нет, даже если и кто зовёт.
Я же – чистая тварь, я – смерть. Да, у смерти моё лицо!
Зря ты стал на меня смотреть, загоняя меня в кольцо.
Зря капканы расставил вширь – мои ноги их вроют в твердь.
Кто охоте тебя учил? Вот ведь надо же так суметь,
Чтобы судорогой свело, чтобы пальцы вонзились в плоть!
Сёстрам будет большой улов, не тебе меня побороть.
Можешь вовсе не тратить сил, твой удар для меня – пустяк…
Когда станешь ты тьму просить, чтоб закончилось всё вот так,
Чтобы хруст не стоял в ушах, отражаясь комком в груди,
Чтобы так не рвалась душа, люто требуя уходить!
Не получится, ты в плену. Не поможет тебе рассвет.
Не молиться тебе огню, ведь огня-то отныне нет.
Не ослабит меня вода, не расквасит моих дорог.
Если пробовать обуздать, так пускай уже что ли Бог…
Ты ведь этого так хотел? Чтобы Бог тебя смог спасти?
Но в кровавом клубке из тел Богу тоже потом цвести.
В изумрудных моих глазах чистой злобы – ничтожный грамм.
В златокудренных волосах – капли выпитых мною драм.
Застревают в моих шелках нитки чьих-то больших надежд.
Я надеюсь, что ты, как прах, - перейти не сумел рубеж.
Я – змея. И среди зеркал изумрудом сияет взгляд.
И, влюбляясь в меня, ты знал, что пущу тебе в вены яд.