(3 года назад, не выставлял, кажется)
Ласточка! Твой свист и стрекот из гнезда. Ты вновь вернулась.
Ведь это ты? Скажи мне: «Да! Спала – проснулась».
Ваш птичий век пятнадцать лет, – не одинока.
Она сказала: «Мамы нет. В дороге. Сокол».
Ты, перейдя через миллениум, – пророк в дырявом колпаке, порок ушедших поколений, с их погремушками в руке, шумишь, чтоб часом не забыли, чтоб за тобой по краю шли, чтоб потеряли и нашли, бросали и опять любили. Ты сам с собой ведёшь бои, в тебя – твои удары градом, ты сам себе даёшь награды за все страдания твои. Ты потерял, кого любил. А прочих просто позабыл…
Ласточка! Не улетай, расти птенцов. Построю терем!
Зимою мы в конце концов разгоним темень.
Я растерял, кого любил. Прошу, останься!
Сказала: «Набирайся сил. Потом скитайся»…
Ты входишь в зиму, как в судьбу свою. Треух надень. Сиди. Я песенку тебе спою. Я только тень. Стряхни сугробы из-под глаз своих – во намело! Давай, напьёмся нынче на двоих – зиме назло. Свеча горела на столе твоём – сквозняк задул. Идём в метель, идём в пургу вдвоём – идём в загул! Кому сивуха, словно мёд, тот и в сугробе не помрёт!
Ласточка! Я слышу снова голос твой! Ужель вернулась?
Она сказала: «Да-да-да! Спала – проснулась».
Она сказала: «Мы к тебе успеть хотели».
Она сказала: «Хорошо, что мы успели».
Все птицы здесь. Все собрались. Все прилетели.
Ты улыбнулся. А они тебе запели…
© Вит. Чел. 30.06.13