Ему на вид с трудом шестнадцать-то давали.
Несмелый ус едва пробился над губой…
Шинель, винтовка, сапоги – в себя придти не дали:
В пехоту, на передовую… Сходу – в бой…
Земля от взрывов вся дымилась подгоревшей кашей,
Живого лоскута не сыщешь даже пядь…
(Последний день Помпеи был не так, наверно, страшен!)
Хоть всем полечь – приказ!.. – высотку надо взять…
И он рванул, как в жизнь, вперед – в атаку – из окопа.
Ему навстречу – неразборчивая смерть.
Да так, что разминись они – и, точно, быть потопу!
Не разминулись – пал лицом пацан в земную твердь…
Упал, в объятьях крепко стиснув шар земной навеки,
Забылся сном смертельным – лишь слеза из глаз… –
От боли нестерпимой чуть сильнее смежив веки,
Ведь умирал он в жизни тоже в первый раз.
И по вот этой-то – вполне обыденной – причине,
Где обелиск встал, и над ним зажглась звезда,
Лежит он на единственной в его судьбе вершине,
Ценою жизни обретенной навсегда.
11.5.2016