О любви говорят лишь с хрипотой;
Переломанный и измятый, ты летишь вроде как за своей звездой, тормозя на спутниках, и невнятно бормочешь: «Почему от боли я сам не свой?»
О любви говорят, да нет же, о ней воют и причитают, кричат вдоль асфальтированной полосы; только всхлипывают, умоляют, как достать теперь до своей звезды, если пальцы скомканы из росы.
Ты прелестный мальчик, светило города и дорог, всегда мечтаешь и улыбаешься каждой суке, тебе плевать на прощания и разлуки, ты смеёшься совсем не впрок, изводя меня в своей же муке.
Я знаю, плевался ядом ты как змея, говорил о юности и о страсти, а я, зубами стиснутыми скрипя, тебе кивала.
Ну, может, хватит?..
В рюкзак все снасти, в костёр – все пошлости и улыбки, пока клыки не цокнут в собачьей пасти.
***
Не боясь посмотреть в глаза, где досада терзает меня изнутри, я умоляла: «Говори же со мной, говори, я не желаю зла, мне хватило бы только твоей любви»
Если шёпотом – то неправильно и безбожно, словно воздух застрял где-то в глотке; не выдохнуть. Двигаясь тихо и осторожно, среди зарослей на скрипящей лодке, убегаю прочь.
Говорить о любви мне настолько тошно, что реветь даже уже невмочь.
Слечь на дно, зацепившись за левый корчь и хлебнув застоялой воды; сколько душ теперь со мной заодно, не доставших своей звезды?