Когда во всём
ты видишь лишь себя,
закрытым получаешься для образов,
которыми жизнь изобилует.
Они не есть упрёк тебе,
как твой двойник в стекле зеркал.
Они не для того,
чтобы себя ты погубил.
Они не гордость возвышать должны
и прочее...
Но чем они должны являться,
чтобы, смотря это кино,
ты просветлел и изменился?
Какая-то в них информация,
которая должна быть новой –
не тем твоим лицом,
что видишь ты в стекле.
А если сквозь ты зеркало заглянешь,
кто там?
Уже не ты.
Но кто-то там другой.
Вокруг тебя, оказывается,
есть множество людей,
и их читать ты сможешь, если
при том, что видишь ты себя,
посмотришь сквозь своё же отражение.
Тогда увидеть сможешь ты ещё кого-то,
кто, хоть и есть твоё изображение,
но многое несёт и своего,
являясь в то же время тем,
кто смотрит и в чужое зеркало...
И снова, снова видит там себя.
И только те, что видят сквозь вещей,
и направляют в этот мир
немного отношения...
И взаимодействия.
Преображают мир своей любовью.
Любовь – ни есть ли то,
что отрываешь от себя,
что отдаёшь?
Там, за зеркальными слоями,
стёклами живыми,
стоит Христос.
И смотрит на тебя.
В нём отразись.
И отрази Его.