Когда позади остались взметнувшиеся волны и пропадающие в океане острова, когда были взяты великие вершины, когда по мирной равнине текла – прочь и прочь – моя остывающая жизнь, она вновь пришла и зазвучала.
Она спешила на призыв. Она несла удивительную весть. Вот раздались её древние гимны, вот понеслись им вслед её небесные стихи.
Музыка! Опять ты пришла – заворожила. Помнишь, как мы танцевали с тобой, взлетая в вальсе невесомом – и ты хохотала, откинув своё лицо перед моим. Помнишь, как вечность пленила нас, и унесла – от жизни, от людей. Помнишь, как я исповедовался – тебе одной:
«Есть в мире моём воображённом звуки дивные, они рождаются сами по себе. Дожди весенние здесь льются звонкою россыпью рояля. А снег кружится и падает мягким голосом певца.
А как зарождались грёзы про людей, ты знаешь? В то утро всё безмолвствовало у входящих. Пространство вдруг всколыхнулось, раздался низкий гул. Кто-то шёл от меня в полувидении. Чей-то голос звучал – про человека. Голос тот раскрывал все тайны про него.
И когда день расцвёл – случился прекрасный бал. Ты посылала мне Богиню! Я был с ней на этом балу. О, я боялся вообразить: она со мной. Вдруг она улыбнулась просто мне. Улыбка Богини – но за что? «Жизнь прекрасна!» – она сокрушала моё недоумение. «Жизнь прекрасна!» – солнцем смеялись её глаза. «Жизнь прекрасна…», – шептала она в пропащих серых буднях.
А когда мы с Богиней ушли, затерялись среди гор – ты знаешь это? Был рёв ветра на скалистых вершинах и безмолвие в весеннем лесу. Мы доверились свежим упругим ритмам. Мы пропали в цветах на склонах.
И стояла в ночи палатка. Выходили горы-гиганты, и смотрели молча на нас. И шумела из вечности в вечность речка. И рыдали в лесу шакалы. И плясало пламя костра, всё боялось уснуть, умереть. А мы плыли в палатке к звёздам. А мы слушали песни ночи.
Он мечтал – в просторном, залитом светом зале. Как входил он, с ней, божественной, под руку. В такт им звучал влюблённый в них оркестр.
Видел он далее, в мечтах: как стояли они в высоком, алого цвета храме. Кто-то торжественно ударил по клавишам фортепьяно. Это она его привела, им повелела. Я увидел её на сцене телевоображения. Она была вся в блеске, золоте, и в чёрном.
Это она провожала его, влюблённого в неё навечно. Это она пришла ветерком, белоснежными шторами вея. Это она пропела ему о бессмертии, грусти и любви.
Звуки с небес провозгласили: «Человек – от морей и звёзд!»
В это время падал в Париже снег. Кто-то грустил – и пел об этом.
А он уходил с Земли – под феерический оркестр. Он стартовал тяжело, отрываясь от серости будней. Только имя её прокричал – как знамя!
Я хочу, чтобы пламя взревело от адских звуков. Я хочу, чтобы взрыв этот вдруг застыл. Я хочу взять с собой видение: взмах руки – и улыбка кому-то, чья-то. Тихо стало в замершем мире – лишь её улыбка и взмах.
Я хочу этот мир променять на звёзды. Свет непорочный, безупречные светила. Но не заплакал бы, не закричал в этом звёздном сверхапофеозе – но запел. Кто я, из каких лучей я соткан?
Странствующий философ видел сон: страна ликующая, залитая светом. Кто-то ему шептал про что-то нежно. Мир, весь мир его лелеял!
Ему чудились грациозные па её тела и удары ладоней рук. О, Царица- Музыка, рыдай и танцуй для человека!
И вышел мечтатель, на поле звёздное, как будто вошёл в волшебный кадр. И увидел тропу, среди серебряных цветов. Это тропа – его жизнь, а поле – вселенная его.
Мир этот вечностью звучит. Тихо, безгласно в его манящей глубине. Люди задумчиво плывут. Чары Музыки! Я засыпаю в твоих магических объятьях.
Во Вселенной мелодий и ритмов царствовал король по имени Рок. Лихие девчонки отплясывали там под королевский стиль. Сам же король исповедовал у себя любовь и трепет.
В той же Вселенной танцевали белые аисты. Это таинство свершалось ночью, на девственных лугах.
Каждое утро под дворцовыми сводами звучал королевский гимн. Это были всеутверждающие звуки.
За эти мелодии славься и славься в веках великий Рок! В честь тебя приходил каждый день, в честь тебя со Вселенной слетались ликующие звуки.
А когда наступала ночь, под печальный реквием падали звёздами слёзы. Вселенная очаровывала короля величием и смертью.
На свадьбе той плясали солнечные люди. Чей-то голос странный показан был крупным планом. Дыхание уходило в шёпот, и где-то вдумчивым шорохом, в безмолвии, играл оркестр.
Бытие утверждалось над небытием. Возрождённая снова, вставала утром жизнь. В объятиях плыли Вселенная и Рок. Весь мир звучал влюблённым в унисон.
Они сделали первый шаг. Ветер звуков хлестнул их по лёгким платьям. Невозвратное оставалось позади. О, эти мелодии, взмывающие в небеса!
Они выходили на поле, бескрайнее, и золотое. Но был день иной – иные ощущения. Где-то в траве звучали безудержные скрипки. Чудные слова, не от людей, слал им задумчивый оркестр.
В тот день солнечный за недосягаемое прошли влюблённые боги – за не ту же жизнь, не свою любовь, за мечты в мечтах, за те же слёзы, что могут и не быть. По пыльным дорогам времени, убегали они от догонявших их прикосновений.
Странное видение встало на пути: лесная лужайка, на ней луч солнечный, слившееся с лунным светом.
Там встречались они с бабочкой, потом с девушкой, потом с играющим лучом. В этой стране всё тайное претворялось в явь и трепет.
Там же, в феерии света, они увидали танцующих русалок. Что-то плавное выступало из грустной тьмы и ложилось мелодиями на холсте.
Вслед русалкам уходили влюблённые под воду. Их встречала Тайна Безмолвная, её сопровождало гудение подводных ритмов. От чего-то оно влюблённых предостерегло.
Наконец, журча в изумрудных водах, они взлетели куда-то вверх. Открывая голубосводное небо, их встречало ликующее Солнце. Голос бездны уже исходил за ними. Тише и тише им вслед плескались волны.
Мир мелодий встречал меня басом, как загадкой. Вслед ему сменилась тональность – и закружило вокруг певучими словами. Вдруг всё стихло – в преддверии эпохальных перемен. Я увидел, как мальчишка-мечтатель летел в корабле из огненных нитей ритмов.
И упал он, мягко коснувшись планеты ногами корабля. Из цветов брызнул звёздный свет. Птицы восторженно разлетались от него.
В микрофон он услышал странные, неопознанные звуки. Задрожал от аккордов его корабль. Чей-то голос весёлый звучал в траве высокой. Кто-то парил, кружил невдалеке. И он поспешил открыть свой люк.
И она его встретила у трапа. Та, которую он всю жизнь воображал. Место встречи их оказалась Планета Звуков.
Едва соприкоснулись руки их, как выскочил из ниоткуда и заплясал вокруг весёлый маг.
Музыка им заиграла возвышенные гимны – и тотчас они бросились в леса высокие, чтобы в них затеряться навсегда.
Пошли далее двое возлюбленных: через долины ночей – через белую, чёрную, серебристую, лунную.
Проходили они по пустыне разом вспыхнувших звёзд.
Их встречал то день яростный, то утомлённый, то целующий, то пряный.
Восходили они на гигантский вулкан. Склон, усыпанный безымянными камнями. Кажется, не дошли до своей вершины – как и в любви, в мелодии, и в ритмах.
Зато воспарили на крыльях желаний вниз. В восходящих потоках звуков парили влюблённые над миром. А под ними текла река времён – там мгновенья промчались – и камнями застыли на века.
Они мягко спланировали – и пошли. За миллионы лет, впервые, в долине был слышен звук шагов.
Босыми ногами они утопали в девственной пыли. Они бежали, плясали в той пыли.
Они входили в пещеры сумрака – это было их прошлое, их жизнь. Пещеры те обрывались внезапно, блистали пустотой.
И повстречали они Певца – юношу с голосом оживляющим, идущего, и поющего для всех. Одетый в девственно-белое, он пригласил их в свой сад-дворец. «Смотрите – вот вершина всех устремлений человека: влюблённые цветы, благоухающие звуки и вечная весна», – открывал он им двери в свою жизнь.
А вечером к влюблённым явилась Женщина-Вечер. Волосы – как заря, лицо – ночи, глаза – луны. Голос её был навеян чудной хрИпцой. Словно примчался на свежем ветерке.
Она пригласила их в свой магический корабль. Они утолились в объятиях тёплых кресел, шептавших им что-то про любовь. Тотчас корабль, взлетев прыжком, поплыл над Планетой Звуков. На ландшафте воображения возлюбленные увидели вершины таинственных мелодий. Они летели всё дальше, всё выше – сквозь самих себя, сквозь мечты реальные, сквозь смерть, сражённую жизнью навсегда.
И снова я был в безмолвии, один. Кто же мне пел, ведь я один! Чей это голос – голос мой. Это я-она поёт себе-ему, это она танцует с кем то, пришедшим из-за звёзд.
И ринусь я, в который уж раз, на свой философский штурм. Корабль взревёт, как всегда, один, во всей Вселенной. Я увижу картину: человек находит цветы в раскалённой пустыне. Человек видит свет, которого не увидать, человек летит к планетам, которым он неведом.
Человек собирает камни вечности. Он их хочет взять, потрогать руками, поднять над головой.
Что эти пустыни ему – под звуки странные? Что шаги его в лунной пыли? Что родная Земля над головой?
Он творил свою Музыку, то улыбкой, то смехом, то печалью. Взмахом руки и шагом по траве. Он гибнул, или побеждал – отсюда реквиемы, и гимны от него.
Как хорошо, что мы люди, а не всесильные боги. Что должны к вершинам пройти, не бесстрастно, но через смерть.
Но как хорошо быть всесильным, всевластным богом. Пройти за ведомое, не бояться ни жизни, ни смерти, ни любви.
В мгновении вспышки, или в неодолимой вечности есть смысл человеческого бытия?
Только мелодия божественна для человека: она звучала, гибла, и вновь ему звучит.
В пустыне Хаоса стоит дворец Гармонии – это ли не вселенский парадокс? Жизнь эфемерная исходит из мелодии вечной – не тот же ли это парадокс?
Я хочу услышать слова от лунных скал, я хочу знать истории марсианского ветра, я хочу увидеть, как искривляется на Венере горизонт. Я из Вселенной слышу отчаянные звуки: в чёрных дырах – могилы ужаса, из взорвавшихся звёзд исходит безудержный восторг.
Где мне найти вселенную любви, тоски, и звуков?
Чары Музыки меня возносят: в тишине вдруг взметнулись ритмы – и я ухожу всё дальше от Земли. Я вхожу во Вселенную, как человек – всё сотрясая. Знал ли кто, что от ритмов закачаются звёзды.
Под звуки Музыки, человечество – вперёд!
Эта Вселенная – Театр Музыки. Мелодии там играют вечный бал.
Я видел, как во Вселенной рождался Первый человек. Я слышал два голоса, поющих в унисон.
О, как он взлетал и падал в ритмических волнах. Как он хотел узнать, руками ощутить, что это за Музыка. Планета, звезда, или волшебный человек? Или может это феерия звёздная, безумство волн?
Вышел рыцарь один – против всех исчадий тьмы – за Музыку свою. И бросил слова, зовущие на бой. Меч мгновенно ответил на первые удары. Но всё гуще был мрак – и выла дисгармонией бездна. Небо вдруг взорвалось – и звёзды вновь зажглись. И показалось оттуда девичье лицо. Это Муза его – его грёзы, его жизнь. Вот улыбка окрасило лицо, вот раздался гимн для влюблённого – она запела.
Я хотел бы застыть навсегда – в первом объятии её. Ведь только раз начинается это волшебство.
Я хотел бы увидеть свет первый – после извечной тьмы. Нечеловеком быть, рождённым звуком. Как мне разбить хрустальный свод?
О, история эта не от людей, но для людей. Его не было никогда, нигде, и далее – не будет. Его любви не ведал никто – так и останется мир этот без любви. А Музыка уйдёт без него по крутой спирали. Откуда она пришла, куда уйдёт – неведомо будет никому
Смолкнет всё и погаснет – без цели, без следа. Мир распадётся – и снова придёт весна, рождение, любовь. Снова аккорды прозвучат.
Кто-то родится заново, Музыка его позовёт – и он пойдёт. Поплывёт он в корабле с картины древней.