Она поддается любой пантомиме, не совсем эмоциональной,
Высосанной из пальца. Она даже его видит отрицательным —
Совершенно справедливо и объективно не вычеркивая строки,
Не стирая знаки с запотевшего стекла, не хватаясь за обман как за круг спасательный.
Он абсолютно не поддается никакой критике,
Переступает границы, выходит за рамки, живет за забором.
Он такой же наивный, как все теоретики.
Он кудрявый, с небрежным зачесанным набок пробором.
Он в рассветный период — мягкий, без примесей —
В белой майке — и ей оставит пропущенный.
Она шепчет в пространство:"Мира мне принеси,
Сотри память, избавь от надежд предыдущего".